В городе Павлове (Колтушах) на фронтоне одной из лабораторий начертано: «Наблюдательность и наблюдательность». Эти слова относятся к деятелям науки. Но разве не меньше должен помнить о них портретист, чьи творческие успехи прямо зависят от развитой наблюдательности?
Когда-то Дидро призывал художников: «Ищите уличные происшествия, будьте наблюдателями на улицах, в садах, на рынках, дома...»
Тем же советом о наблюдательности обязаны воспользоваться «ловцы сюжетов» — фотожурналисты. Недаром фотографию называют искусством останавливать мимолетное. Ее сила — в неопровержимой правде запечатленного. Снято — значит было. Моментальная съемка помогает познать красоту живого движения, проникнуть в потаенные глубины человеческих чувств и переживаний.
Однако не все обозримое одинаково равноценно. Объектив аппарата видит подробней, но глаз фотохудожника глубже. Фотографировать — значит видеть осознанно, остро, точно и по-своему. Развитой наблюдательностью, собственно, и отличается профессионал от рядового обладателя фотоаппарата.
Подлинного фотохудожника, как человека увлеченного, ищущего, никогда не покидает наблюдательность, стремление что-то подмечать, выделять в окружающем. Используя любую возможность для тренировки своей наблюдательности, он даже мысленно «фотографирует». Если автор к тому же психолог и гуманист, он способен ввести нас в мир своих героев так тонко и естественно, что каждый его снимок становится новеллой о жизни. Художник-гуманист видит дальше, потому что он видит для всех...
Казалось, излишне распространяться о пользе наблюдательности. И все же не мешает уточнить, какая именно наблюдательность необходима портретисту. Проявить наблюдательность — значит не только проявить самостоятельность замысла и обостренное восприятие жизненных явлений. Художник, работающий в жанре портрета, должен еще обладать особым умением вживаться в психологию своей модели...
Личность — единство биологического и социального. Очевидно, что нужны еще данные, раскрывающие ее внутренний мир. Говоря словами Гоголя, важно «схватить душу», а не «платье и тело».
«У него тяжелые плечи, короткая шея, а косой разлет бровей и небольшие, опущенные книзу усы придают лицу что-то монгольское» (С. Маршак). Всего одна фраза и портрет композитора Глазунова нарисован. Точность характеристики — результат острой наблюдательности. Без этой развитой наблюдательности подмечать какие-то устойчивые признаки, типизирующие личность, не получить и художественного фотопортрета. Для глубокого психологического раскрытия образа необходимо активное целенаправленное наблюдение объекта. Это— тоже творческий процесс, и он никогда не оставляет истинного художника.
«Моего труда в мастерской только десятая доля: главная моя работа на улицах и в чужих домах, — говорил художник П. А. Федотов. — Я учусь жизнью, я тружусь, глядя в оба глаза, мои сюжеты рассыпаны по всему городу, и я сам должен их разыскивать». Такая же постоянная наблюдательность к жизни должно всюду сопровождать и фотографа.
С наблюдательностью тесно связана находчивость, умение оперативно отреагировать спуском затвора. Такая наблюдательность в свое время помогло одному французскому фоторепортеру запечатлеть сценку огромного публицистического резонанса.
Президент Франции Пуанкаре посетил военное кладбище. Он шел густой аллеей могильных крестов, и в какой-то момент на лице его появилась веселая ухмылка. Этого было достаточно, чтобы навеки остался репортажный кадр с надписью: «Пуанкаре — война смеется». Знаменитый снимок напечатали в газетах. Во французском парламенте разразился скандал. Президенту пришлось оправдываться: он-де не смеялся, а щурился от солнца... Это был тот случай, когда фотожурналист смог успешно реализовать свою наблюдательность.
Вдумчивый мастер, обладающий хорошей наблюдательностью, вглядываясь во внешний облик портретируемого, стремится понять его думы и чувства, проникнуть в тайники его души. «В каждом человеке сидит десяток людей, и часто все они начинают действовать одновременно»,— читаем в «Дневнике» Делакруа.
Моментальная съемка, кроме наблюдательности, разумеется, также не исключает предварительного изучения объекта. Для поставленного же портрета такое изучение просто необходимо. Без подготовки трудно выбрать из бесконечного числа композиционных и световых вариантов те немногие, которые органичны для данной модели.
Природа щедра: на свете нет двух совершенно схожих людей. И нет творчества, если его не предваряют определившиеся впечатления о портретируемом человеке. Между тем даже в условиях подготовленной съемки фотограф не всегда располагает временем для изучения объекта. Тут приходится целиком рассчитывать на свою наблюдательность.
«Внешность обманчива» — бросаем мы порой крылатую фразу. Нет, если художник обладает хорошей наблюдательностью, ему не обмануться. Никакая зримая деталь, выражающая общее в единичном, не минует его. Он ищет характерное и в косвенных признаках. Это признаки проявляются и в поведении человека и даже в его манере одеваться.
Легкая, ниспадающая прядь, тяжелые локоны или плотный до глянцевого блеска зачес — тоже немаловажный элемент характеристики. А украшения, фасон платья, особенность носить одежду служат показателем привычек, вкуса, культурного уровня человека, открывающих какие-то новые грани его характера. Одежда — весьма существенный элемент характеристики. И легко понять досаду истинного фотопортретиста, обладающего профессиональной наблюдательностью, вынужденного иметь дело с расфранченными модницами или специально приодевшимися людьми. Кому из работников съемочных ателье не знакомо их настойчивое желание сфотографироваться в новом костюме?
Словно предвидя безропотность фотографов-профессионалов перед вкусами заказчиков, мудрый Дидро предупреждал: «...нет ничего более нелепого, чем изображение человека в новом костюме, только что от портного, хотя бы этот портной и был самым искусным человеком своего времени. Чем лучше облегает одежда члены тела, тем больше фигура будет походить на фигуру деревянного манекена, не говоря уже о том, что художник потеряет в разнообразии форм и освещения, порождаемых складками и измятостью старой одежды».
Поиски характерного — отнюдь не поиски исключительного. Необычный наклон головы, причудливая поза не прибавят образу типичности. Самый интересный ракурс может подвести автора, даже обладающего хорошей наблюдательностью, если тот в угоду ложно понятой выразительности пренебрежет естественным положением своей модели.
Наблюдательность фотографа нередко подвергается испытаниям при встрече с людьми чрезвычайно застенчивыми. От смущения они становятся малоподвижными и даже неуклюжими. Нужно ли пытаться их расшевелить, если сама нескладность — особенность склада их натуры?
Кроме внешнего движения лица есть еще внутреннее, выражающее душевное состояние человека. Для наблюдательности фотохудожника здесь имеет значение прежде всего направление взгляда. Глаза — смысловой и зрительный центр крупнопланового головного портрета. Фотограф с хорошей наблюдательностью понимает, что именно от глаз зависит выражение лица. Уловить осмысленность взгляда — первая задача наблюдательности фотографа.
Одно из правил, выработанное наблюдательностью профессионалов, гласит: глаза должны смотреть в том направлении, куда обращена голова. Они могут смотреть даже немного больше в сторону, чем голова. Это будет правдоподобнее, нежели оставить туловище повернутым в противоположную сторону.
Иногда глаза могут стать даже самостоятельным изображением. На снимке лицо, закрытое марлевой повязкой. Оставлена только его часть, показывающая зоркий, сосредоточенный взгляд. Это — глаза хирурга в момент проводимой операции. Только наблюдательность фотографа позволила сделать такой кадр, предельно лаконичен и вместе с тем не лишен содержания.
Сфотографировать глаза так, чтобы передать их живое выражение,— несомненно, дело трудное и требует профессиональной наблюдательности. Под воздействием освещения зрачок изменяет форму: на ярком свету он суживается, на слабом — расширяется. (Мышцы радужной оболочки глаза выполняют роль своеобразной диафрагмы, регулирующей поступление световых лучей.)
При ярком боковом свете на радужной оболочке появляется отражение в виде маленького светлого пятна или точки. Только наблюдательность настоящего фотохудожника позволит ему обратить внимание на этот блик, который очень важно сохранить на снимке. Усиливая впечатление объемности, он в то же время необычайно оживляет выражение лица.
Мышцы лица находятся между собой в тесном взаимодействии. Движение тех же глазных мышц связано с движением надбровных дуг, выдающих радость, удивление, испуг... Короткая шея, грузный подбородок, острые скулы, впалые щеки, удлиненный разрез глаз — да мало ли каких индивидуальных признаков физического облика! Фотохудожник с хорошей наблюдательностью увидит, что они слишком заметно отклоняются от нормы, и поймет необходимость выражать их тактично, не впадая в шарж.
Некоторых людей отличает, например, движение носовых мышц. Фотограф, обладающий профессиональной наблюдательностью, не упустит это виду. Выявляя форму носа, приходится искать допустимый наклон головы. Резкий наклон может исказить пропорцию носа.
Подвижны также рот и губы, что фотограф с хорошей наблюдательностью может заметить по образованию складочек в углах рта. В отдельных случаях мышца нижней губы при сокращении опускается по всей длине рта и выворачивает губу наружу. Если это типичный для объекта признак, им не следует пренебрегать.
Вообще, тренируя наблюдательность, надо помнить: каждая деталь лица по-своему дополняет и уточняет индивидуальный физический облик. Наблюдательный фотопортретист имеет возможность запечатлеть то самое мгновение, когда душевное состояние портретируемого раскрывается с наибольшей полнотой. Если это мгновение «схвачено», то снимок может претендовать на внимание зрителя.
Итак, парусу нужен ветер, фотографу — наблюдательность. Отсюда сам собой напрашивается вывод: художник-портретист должен обладать такой наблюдательностью, которая помогла бы быстро и безошибочно угадывать за внешним обликом внутренний мир человека.