В это сентябрьское воскресенье, подъезжая к Л-му парку, куда меня пригласили провести мастер-класс по созданию фотокниги, я почувствовал в окружающей природе нарастание какой-то необъяснимой тревоги. Неожиданно поднялся шквалистый ветер с резкими порывами, будто в преддверии грозы, но при этом на совершенно чистом голубом небе нестерпимо ярко, как огненная стрела, блистало солнце. Вековые деревья вокруг гладко-зеркального пруда шумели и гнулись, но держались, словно ратники под напором вражеской конницы. Меня встретила Светлана, устроительница небольшого фестиваля в парке, с которой мы были знакомы около года, и представила группе журналистов, желающих узнать тонкости создания фотокниг. Все предусмотрительно были тепло одеты, кроме меня. Народ расположился полукругом со мною в центре и приготовился слушать. Перед нашими глазами находился полуразрушенный замок из красного кирпича, а далее за ним простирались пруды.
– Друзья, – обратился я к своим слушателям. – Фотокнига создаётся только тогда, когда увлечёшься какой-то темой. Об этом парке, я слышал, ходят интересные легенды. Кажется, какой-то остзейский барон выстроил тут на холме теперь уже заброшенный замок. Разбил парк с чудесными прудами и увлекался древнеславянской историей. Существует миф, а, может быть, вовсе и не миф, что где-то здесь, в пределах замка, находилась скульптура идола – древнеславянского бога – Сварога.
Последние слова почти заглушил резкий взрыв ветра. Деревянно заскрипели старые клёны и, откуда ни возьмись, появившиеся облака понеслись, вспениваясь ветром, мимо нас, будто назад, в историю веков.
– Итак, господа, в качестве творческого задания я предлагаю тему: «Поиски загадочной скульптуры». Фотографируйте те места и уголки замка, которые кажутся вам таинственными. Таким образом, мы преследуем две цели: интерес детективного поиска в сочетании с фотографиями тех художественных композиций, которые вам показались странными или загадочными. Например: вот смотрите, живописно разрушенная стена, а от неё вниз уходит тропинка и резко обрывается. Куда она ведёт, вопрос. Не к подземному ли ходу?
Пока я высказывал свои идеи и мысли, то обратил внимание на двух человек. Приятную, хрупкую девушку, лет двадцати пяти, с необычайно магнетическими, пронзительными глазами темно-серого цвета и интеллигентного вида странного паренька, с нарисованной на левом глазу чёрной повязкой, как на известной картине у Кутузова. На моё предложение начать процесс, все радостно встрепенулись, так как холодный ветер некоторых изрядно подморозил. Люди, энергично двигаясь, разбрелись по окрестностям замка, нацелив фотоаппараты наудачу. Через полчаса несколько человек демонстрировали мне свои художественные находки, и мы их живо обсуждали. Вслед за ними подошла Светлана вместе с той девушкой и парнем с рисунком на глазу, на которых я обратил внимание.
– Святослав, хочу познакомить тебя с моими ближайшими помощниками, это Катерина и Илья.
– Очень приятно, Святослав, можно просто Свят. Ты что-нибудь интересное обнаружила, сфотографировала?
– Вот смотри, мне кажется, есть в этом месте некая странность. А давайте подойдём к этой плите сразу, – предложила Светлана.
Мы спустились вчетвером по старинным выбитым ступеням туда, где, наверное, раньше находились в замке подвалы. Белая плита походила на каменную. Крапива и высокие сорняки прикрывали приделанную к ней диковинной формы руку в виде лапы зверя с руническими насечками.
– Что же, дёрнем? – предложил я.
– Конечно, попробуйте, – хором поддержали меня.
Перед тем, как ухватиться за ручку, мне показалось, что время на краткое мгновение замерло, и кто-то подтолкнул меня в спину, дескать, посмотри вокруг. Через большой разбитый проём в кирпичной стене я увидел, как по лугу, словно амазонки на великолепных, играющих мускулами конях, скачут в линию четыре дамы в длинных платьях и шляпах с вуалями, элегантно сидя боком, одной рукой управляя лошадью, а другой держа на отлёте тонкий хлыстик. Вторая наездница на вороном скакуне выглядела экзотичной азиатской красавицей с легка раскосыми призывными глазами и распущенными чёрными вьющимися волосами, ниспадавшими ниже талии. Зорко заметив мой интерес, она нагловато дерзко подмигнула и хищно улыбнулась мне.
– Кто эти наездницы? – находясь, будто в глубокой задумчивости, обратился я с вопросом к Светлане.
– А, у нас сегодня по программе должно быть выступление конного шоу. Девушки тренируются…
Небо, между тем, начало наливаться тревожным лиловым цветом, облака густели, роились и понеслись ещё быстрее по небу от нас назад, а может быть, и вперёд времени, началось это как раз с того момента, как я упомянул о Боге – Свароге.
Наконец, преодолев какой-то барьер в себе, я ухватился и потянул за лапу, плита с трудом тяжело поднималась, Илья схватился помогать, не без усилий мы открыли её и оттуда выплыл сизо-седой туман.
– Может быть, здесь теплотрасса и трубы парят, – высказала предположение Катерина.
– Нет, нет, тут в окружности на несколько километров ничего нет, я изучала план, – уверенно парировала Светлана.
– Смотрите, кажется, виднеется лестница и, по-моему, крепкая, деревянная. Может, попробуем спуститься, играть так играть, изучать так изучать – рискнём, – предложил я.
– Да, в общем-то, можно, если осторожно, - нестройными голосами, с опаской, но всё-таки меня поддержали.
Начали спускаться: я первый, за мной Светлана, следом Катерина, замыкал процессию Илья. Спустившись в подземелье, все с удивлением обнаружили, что не очень-то и темно, скорее по свету похоже на сумерки. Приглядевшись, с левой стороны мы увидели гладкую каменную стену, на неё падали языки отсветов, подняв головы, мы разглядели закреплённый под высокими сводами факел, дальше потрескивая смолой, находился ещё один. Они освещали нам путь, словно путеводные звёзды. Пройдя шагов сто, мы заметили блёклый вечерний свет, до которого, кажется, было ещё метров семьдесят.
Всей группой с возрастающим оптимизмом мы потянулись, словно мотыльки на брезжущий свет, образно говоря, в конце туннеля.
Пройдя ещё шагов двадцать пять, неожиданно перед нами возник, прибитый большими деревянными гвоздями со шляпками величиной с грецкий орех, огромный белый череп Единорога, с вставленными в глазницы чёрными, как южная ночь, камнями. Рядом горел смоляной факел, и колебания огня отражались живым блеском на гладкой, как зеркало, поверхности камней.
– Боже мой, куда мы попали? – задал я всем в волнении совершенно не риторический вопрос.
Голос мой прозвучал на удивление раскатисто. Его как будто подхватило изображение громовержца, искусно вырезанное на чём-то серебристом. Мы осторожно приблизились к большому окладу размером метр на два, и Светлана уверенно заявила: – Я знаю, это верховный Бог древних русичей – Перун.
– Ты уверена? – с сомнением поинтересовалась Катерина.
– Да. Я занималась созданием одного квеста по древнеславянской мифологии и помню многие изображения.
– Он как будто слушает нас, – со страхом в голосе произнес Илья, поворачиваясь ко мне нарисованной повязкой.
Отсветы от факелов создавали иллюзию движения и смену выражений грозного лика Перуна. Рядом с ним стояло несколько прислонённых копий, и подле каждого находился шлем удлинённой формы из того же серебристого металла.
– Мы что, открыли заброшенный археологический отдел, или склад? Один череп мистического Единорога, что стоит! Ведь, по-моему, этого и быть не может, но судя по всему всё подлинники, – провозгласил я.
– Слушайте, пора, кажется, на выход, на свежий воздух, – выразила общий настрой Светлана.
Достигнув выхода, прикрытого домотканой холстиной с отдёрнутым краем, через который пробивался тусклый свет, мы с облегчением вздохнули, увидев над собой небо. Выход упирался в высокий холм, в котором были выбиты ступени из дёрна и укреплены большими обтёсанными камнями.
Выбравшись на поверхность холма, мы с удивлением обнаружили почти совсем незнакомый нам ландшафт, только разве самую малость напоминающий тот, с которого мы спустились в подземелье. Нигде не наблюдалось развалин замка, вокруг шумел густой, темнеющий лес. Но неожиданно грозно и изумительно завораживающе выглядело небо. Тяжёлые размётистые облака, напоминающие метановые на планете Венера, словно волны в двенадцатибальный шторм наливались свинцом, переходящим в тёмно-лиловый цвет и наплывали друг на друга, как огромные парусники, потерявшие управление в бурю и разбитые стихией. Затем облака начали кружиться, как будто кто-то раскручивал небесный хоровод и в довершении жутковато величественной картины, огненные стрелы наподобие клинков, беззвучно вспарывали небеса и метались средь них, подобно птицам – предвестникам Апокалипсиса. Мёртвую тишину вокруг нарушал только едва слышимый гул, идущий с небес. Совершенно неожиданно потемнело и предвечерье резко сменилось ночью. Мы, в тревоге переглядываясь, увидели, как вдалеке, в лесу, кажется, зажглись костры и из тишины ночи полились песни.
– Пойдёмте быстрее на голоса и костры, наверное, там какой-то сбор или ролевые игры, – предположила Светлана.
– Может быть, нам вернуться обратно.
– Знаешь, Святослав, мне страшно обратно спускаться в этот подземный ход. Тем более что ночь вынырнула, как собака из подворотни.
– А если там ещё что-нибудь обрушится, никто ведь и не поможет.
– Конечно, связи же нет, как в воду канула!
– Мы же сдуру никого из наших не предупредили, сейчас, наверное, заволновались.
– Да. Лучше к людям подойти и всё выяснить, где мы находимся, всего-то метров двести прошли по подземному ходу, а местность не узнать, – поддержала её Катерина. Илья только угрюмо поддакнул в поддержку.
– Конечно, двинули быстрее к народу, – согласился я.
Преодолевая густые лесные заросли, я неожиданно для себя ощутил теплоту ночи и совсем другой запах природы.
– Друзья, такое ощущение, что сейчас не сентябрь, а май. Посмотрите вокруг на нежные листочки, тепло и особый воздух весны. Всё это странно.
Девушки замедлили шаг, озадаченные этим открытием, распахивая на ходу от тепла куртки.
– Несомненно, в природе изменения, но ничего особенного, – подозрительно бодро констатировал Илья.
Наконец, мы подошли к большой поляне и инстинктивно сгрудились возле ствола могучего дуба, прикрывающего нас.
На нежной молодой траве, средь потрескивающих костров, было разлито ощущение праздника плоти: хмельного веселья и оргий любви. Молодые девушки с тяжелыми, по пояс, Русыми косами, с венками на милых головках и в длинных домотканых рубахах, с заливистым, кокетливым смехом бегали от молодых, крепких, в большинстве белобрысых парней, с обручами на волосах, в холщёвых портах и расстегнутых льняных рубахах. Девушки не сильно стремились убежать от них. А когда ловкие юноши ловили прелестниц, в ответ на жаркие поцелуи их смех, захлёбываясь, превращался в греховный стон, который собираясь из разных концов и сливаясь в многоголосье, переходил в протяжный, чарующий гул, наполняя ночь волшебством распаляющих страстей, невинным высвобождением плоти от мирских оков! Время от времени некоторые пары в обнимку подходили к одному из двух больших медных чанов и, зачерпнув ковшом что-то, пили, облизывая губы и сладко посмеиваясь. Замерев, мы молча наблюдали эту картину, раскрыв рты и боясь пошевелиться. За поляной видно находилось озеро или пруд, откуда доносился плеск воды, перемешанный с выкриками и сладострастными стонами.
- Эти ребята, похоже, разыгрывают ночь на Ивана Купала, – предположил я.
– По-моему, не разыгрывают, а предаются ей по-настоящему, – ответила Светлана.
– Что же, мы так и будем стоять здесь до рассвета, надо как-то обозначиться,– подала голос Катерина.
– Помешать им всеми, нарушив такую сказочную красоту любви и совокуплений?
Последние наивные слова Ильи вызвали у нас троих непредсказуемый взрыв смеха. Мы захохотали взахлёб, в голос, всей компанией вместе с Ильёй! Сквозь хохот я уточнял, что совокуплений мы всё-таки не видели. Наш смех был столь же искренен, свободен и раскрепощён, сколь эти люди отдавались своим страстям. Похоже, наш гомерический хохот был услышан!
Дальше свой рассказ об этом необыкновенном провале во времени, не нашедшем объяснения ни у меня, ни у моих знакомых, бывших в тот день со мною вместе, я буду воспроизводить так, как мне удалось его запомнить. Речь и язык этих парней и девушек я буду лишь имитировать, возможно, со многими неточностями, запомнив лишь некоторые слова и составляя собственные предложения. В меру своих, не очень больших способностей по этой части, и адаптируя его для современного читателя. Если мой рассказ всё-таки удастся напечатать, я надеюсь, что их речь поймут, иногда с моими пояснениями.
После нашего шума человек десять парней сразу насторожились, призывно засвистели и как по команде быстро собрались в боевой клин. Девушки мгновенно, сбросив с себя раздольное хмельное веселье, образовали плотный круг спиной к спине и заняли выжидательную позицию рядом с юношами. Все настороженно, с удивлением и изумлением разглядывали нас во все глаза. Потом одна впереди стоящая, ладно сложенная девушка с рыжевато-золотистой косой певучим голосом произнесла: «Узрите, братиша и сестриша, се явишася пришлыя». В её интонации я услышал призыв дл всех к действию. Повернувшись к своей компании, стоявшей с приоткрытыми ртами, я тихо скомандовал: «Улыбайтесь, как можно доброжелательней и показывайте им свои свободные руки». Мы заулыбались широченными улыбками, во всё лицо, и медленно двинулись к незнакомцам, болтая в воздухе пустыми руками. Наверное, со стороны наша группа выглядела радостными дебилами на прогулке. Молодёжь ещё настороженно всматривалась в нас, но выражение лиц уже немного смягчилось, а в глазах сквозило удивление и неподдельный интерес. Мы подошли, и нас окружили плотным кольцом.
Самое большое изумление вызывала наша одежда и нарисованная повязка на глазу Ильи. Ребятам очень хотелось прикоснуться, потрогать то и другое, но чувствовалось какое-то внутреннее достоинство, сдерживало, останавливало их любопытство. Ближе всех подошёл к нам крепкий, кудрявый парень с решительными тёмно-синими глазами и глубокой, плохо затянувшейся раной на щеке, видимо, от удара копья. Он сурово, прямо смотря мне в глаза, спросил: «Ты, буде Викин?» Возможно, он хотел сказать – Викинг. Мы переглянулись, в ужасе и ступоре. Похоже, это совсем не карнавал, на который мы, каждый втайне, но всё-таки надеялись. Мы провалились во времени и, кажется, очутились в Древней языческой Руси. Я вспомнил, сколько было тайных предупреждающих знаков!
Когда я заговорил о боге – Свароге, облака понеслись, словно шальные, а перед тем, как спуститься в подвал, ухватившись за эту лапу с рунами, будто кто-то подталкивал меня посмотреть вокруг и обратить внимание на этих странных наездниц. Даже выплывшие клубы то ли пара, то ли тумана, служили неким предостережением, намёком =- остановись! Может, не стоит ведать неизведанное? Воспоминания холодным ветром проносились в сознании, и я твердо с фальшивой улыбкой ответил: «Нет, мы русичи». И махнул рукой в сторону подземного хода: «Оттуда» Он, кажется, понял, что я сказал и снова спросил: «Почемуше, аз не знаваши тя прежде». Я, как можно выразительнее, пожал плечами, дескать, не ведаю, почему ты не знал меня раньше. Потом подумал и добавил: «Мы ваши потомки, живе после вас, через многие лета, приходиши из пещеры, где бог – Перун и единорог буде Вепрь. Я старался, как мне казалось, медленно говорить на более понятном для моих далёких предков языке.
Кудрявый парень и девушка с золотистой косой, заметившая нас первой, заулыбались, видимо, поняв что-то о боге – Перуне и Вепре. В их взорах на нас плескалось жуткое удивление и огромный интерес к нам.
Мы в неподдельном интересе к ним не уступали, и они, по-видимому, это тоже чувствовали. Я решил продолжить взаимопонимание и, указывая на тёмное небо, которое продолжали беззвучно рассекать огненные метеоры, вдохновенно громко, почти запел: «Смотритиша, какая красота у вас буде!» Девушка радостно закивала головой: «Се буде огонь птиса – Рарог, понимаша?»
– Да, да, понимаша, чай русичи все мы буде.
Парень и девушка в знак одобрения заливисто засмеялись. Еще, наверное, и потому, что им было смешно слышать, как я коряво пытаюсь говорить на их родном, а для меня бесконечно далёком языке, будучи сам русичем. В разговор решили вступить Светлана и Катерина. «Племя ваше как зовётся», – показывая на всех, спрашивали они с интересом: Поляне, Древляне?» Предки наши наморщили лбы, стараясь понять их речь. Наконец, золотоволосая девушка осилила эту задачу.
– Словене ми буде, прозвашася – Росы. Вельми хмурыя Древляне, живе в глухих чащобах. А презлые Викингы дани испрошают от на. Но ми боем расточаем вразей лютах, а иных в полон вострым копием забираше.
– А кто князь ваш, – поинтересовалась Светлана.
– Над нами княже не стоите, ми свободны яко птисы на ветру, – гордо ответствовало сразу несколько голосов.
Я, кажется, всё понял и запомнил, что они говорили. Некоторые древнерусские слова я сходу не понимал, но в дальнейшем всё-таки догадался. Например, слово «вельми» означает – очень. Вообще наши древнейшие предки говорили как будто немного нараспев, не так как мы все сейчас тараторили, а плавно. Из-за этой распевности в идентичности воспроизведения некоторых слов я не очень уверен, прошу меня великодушно извинить.
А дальше меня осенила мысль спросить о Свароге, так как точно помню, что когда я заговорил о скульптуре древнеславянского идола, боге – Свароге, неожиданно поднялся страшнейший ветер и облака понеслись, как на ускоренной киносъёмке. А вдруг, чем чёрт не шутит, мы чудесным образом окажемся обратно в своём времени.
– Аз, вельми, желаюши узреть бо – Сварога, – обратился я к девушке.
– Сварожище – бо огонь! – произнесла она вдохновенно.
– Идише со мной, – поманила она меня, призывным голосом и жестом.
Я, словно под гипнозом, последовал за ней к кострам и дальше за поляну к озеру. Ни Светлана, ни Катерина и Илья, ни словом, ни жестом не остановили меня.
– Сварог – милостивый бог – огня, обороняши нас от ворога лютага, числом великим, купно с Перуном – громовержцам!
– Якоже имя буде твое? – попытался неуклюже построить я вопрос.
Девушка задумалась, наверное, пытаясь меня понять. Наконец, поняв и скромно опустив ресницы, певуче промолвила: «Аз, Купава наречённа.
Яко ти буде празаваша маладец?
– Аз Святослав.
– Славное празвание, вельми спадобное воину. Зри, Святославе, придиши ми на богополяну, егде вельми многажды творили лики богов нашед.
И не в тёмную ночь, а под светом полной луны очутился я в окружении скульптур языческих идолов. Купава, словно экскурсовод, только с большим почтением, понизив голос до трепетного шёпота, произносила имена богов, указывая ладошкой и почтительно склоняя голову.
– Зри Святославе – Дажьбог, вёсны отмыкает, свадеб – одобряши, покровитель. Стрибог – многажда ветрами ведает. Смотриша далее: Хорс – оньже Ярило, буде красное.
Я понял, что Хорс – является олицетворением солнца. И был он выкрашен в золотой цвет с красными оттенками, наверное, какой-нибудь охрой.
– Святовит – бо в войнах многажда победаша, ликом и прозванием к тебе схожий Святославе, – улыбаясь и заглядывая мне прямо в глаза, молвила Купава.
Певучая речь златоволосой красавицы завораживала меня, а в голове неотступно вертелась назойливая мысль, какое неожиданное счастье оказаться в древнейшем, далёком от тебя времени, сколь это интересно, столь и жутко. С наступлением утра надо всё-таки возвращаться обратно к этому, будь он неладен, подземному ходу. Интересно представить себе, что я начну ухаживать за Купавой и женюсь на ней. Она ведь, вполне возможно, какая-нибудь моя прабабушка, аж в двадцать пятом колене. «Нет, – говорил я себе: даже если бы меня князем в тереме посадили со златом и превеликими почестями, то и в этом случае я не решился бы остаться. Ужасно одиноко оказаться в окружении людей, совсем иных, нежели ты. Они внутренне другие, во многом цельнее, добрее, проще, чем люди из моего времени, но не близки тебе. Наверное, подобные чувства испытывает человек, уехавший в зрелом возрасте в далёкую эмиграцию, зная, что на родину он никогда возвратиться не сможет!»
– Оне буде – Мать Сыра Земля, – преклоняя колени, указывала мне Купава на скульптуру женщины с большой грудью и витыми косами в форме серпа, уложенными на голове, и с добрым, круглым лицом.
Тем временем, мягко ступая, Купава последовала дальше, продолжая рассказ и улыбаясь с явной приязнью следующему богу.
– Велес – бо, вельми одобряша сказателей славных, длань свою над оными простираша.
Затем зашли мы от поля глубже в тёмный лес и там среди огромных, ветвистых дубов стояли рядом скульптуры двух богов.
Около обеих горели маслянистые лампадки, умело укрытые от ветров и дождя, чем-то прозрачным, напоминающим рыбьи плавники. Купава, указывая на более величественную, высотой метра два с половиной с ликом старца и тяжёлыми руками, сложенными на груди, с великим почтением зашептала: «Се буде всеславной, верховный бог наш, имя его же – Род».
Все лики идолов, надо сказать, были вырезаны из непонятного мне материала, но с превеликим талантом мастера.
– Купава, откуда еси и вси знаваши, какаважи ликом буде боги ваши? – с трудом, конечно, перевирая старославянские слова, собрал я предложение. На современном языке означавшее: Откуда ты и все остальные знают, какие лица у богов?
Нежное, смышленое личико Купавы выразило крайнюю степень удивления.
– Аз знаваша и глаголю верно, оныя боги приходиши якоже глад и мор быть и вельми многажды спасаша. А в иныя дни, быти оне с людиеми купно в велию радость, благодать и веселие.
Понял я монолог Купавы таким образом, что она знает, некоторые боги приходят, когда разные несчастья одолевают племя: голод, болезни, мор и очень многих спасают. А в некоторые дни боги вместе с людьми веселью предаются, радости и благодати – наверное, в праздники. Подумав, я совсем не удивился такому объяснению. Ведь известно, что в древнегреческой мифологии боги запросто находились среди людей и общались с ними. Иисус Христос, Бог наш христианский, Спаситель, Сын Божий и Богочеловек, средь людей учеников – апостолов нашёл и людям проповедовал. Возможно, древнеязыческие боги наших предков, во всяком случае, некоторые из них были людьми, наделёнными сверхъестественной силой биополя и пророческим даром. Это были настоящие ведуны и в полном смысле слова колдуны, способные пролить благодатный дождь на землю или только им ведомой силой, подняв ветер, разогнать тучи.
Купава, внимательно всматриваясь в моё лицо, со вздохом уверилась, что вроде бы я понял её и, подойдя к изваянию, не менее значительному и суровому на вид, чем Род, с большой теплотой в голосе сказала: «Ты знаваша Владыца огня, пресветлага бо – Сварога?»
– Нет, только слышал о нём.
Из чёрной глубины леса, вначале светлым, размытым пятном, показалась высокая фигура человека. При приближении она всё больше принимала очертания величественного, сухопарого, прямого, как вековая ель Старца. Приблизившись к нам на расстояние метров десяти, Старец с длинными, серебристо-седыми волосами молвил приятным, густым, трубным голосом: «Потомков наших далёких узреть довелось, к великой радости. Говорить мне надобно Святослав с вами, на языке времен ваших». Купава, завидя старца, низко кланялась ему в пояс, кажется, понимая, что он говорит. Старец, между тем, оглаживая тяжёлую, отливающую серебристой синевой бороду, доброжелательно рассматривал меня мудрыми глазами, в которых, однако, плясали огоньки пламени.
– Догадываешься, кто я?
– Да, нетрудно догадаться, вы почти одно лицо со своим изваянием – Бог Сварог.
– Это так. Великого умения младой отрок, мой и все лики богов на этой поляне создал. По прозванию он Рюрих Ютландский, сын верховного конунга – правителя Викингов. Во время сечи ярой взят в полон, раненый славным воином Росов Друженем в честном бою. Отметину оный имеет на лике своём от копия Рюриха. Вижу буде великая судьба уготована сему варяжскому отроку в земелях Русичей! А дальше потомок его, через многие годы, совсем недалёко от наших мест палаты воздвигнет – замок называется и изваяние моё поставит.
Сварог говорил, лукаво и добро улыбаясь. Я, кажется, понял о ком он намекал мне. Остзейский барон, владелец нашего Л-ого парка и замка.
– Негоже, Купава, дорогих гостей в унынии и гладе держать. Надобно покормить, напоить и развлечь пришельцев из далёких времён. Пойдём к частному народу, заждались поди нас.
Бог – Сварог молвил свою речь на старинном, но понятном мне языке и, обращаясь к Купаве, покровительственным жестом чудесно осенил её пониманием сказанного им.
Сварог шествовал владыкой, кем он и являлся, опираясь на длинный испещерённый загадочными письменами посох. Росы, с великим почтением и радостью приветствовали его появление. Откуда ни возьмись, появились принесённые на деревянных блюдах зажаренные лебеди, калачи, ещё какая-то снедь и ковши с медовухой. Катерина, Светлана и Илья обрадовались моему появлению так, что сразу даже не набросились на еду, хотя при её появлении все ощутили, насколько сильно мы проголодались.
Сварог чинно сел в уготованное, искусно вырезанное, для него, деревянное кресло с подлокотниками и жестом пригласил меня присесть рядом. Купава почтительно расположилась сзади на холщёвой подстилке и с обожанием и интересом переводила взгляд со Сварога на меня и обратно. Пир шёл горой, когда Сварог громогласно повелел: «Дев на конях пускаши!» И пояснил мне, блистая всесильным богочеловеческими очами, словно всполохами молний над тёмными озёрами, погрузившись в которые ты увидишь бездну. Что взятые в полон девы из далёкой Тмутаракани. Ликом прилежны, бровями союзны, очами ясны, увеселять нас будут на ретивых конях.
Через мгновение с диким свистом и гиканьем в мерцании звёзд и факелов вырвались из темноты четыре наездницы на гнедых конях, обнажённые и укрытые до самого седла, только лишь собственными длинными, густыми, ниспадающими водопадом волосами. Их красивые гибкие тела, словно влитые, сидели в высоких сёдлах, держа поводья уверенными руками, а сильные ноги, обхватив крупы разгоряченных коней, пришпоривали животных в лихом галопе. Белые округлые плечи и прекрасные, соблазнительной формы ноги, мелькали светлыми пятнами сквозь развевающиеся на скаку, как смоль волосы.
Племя, расположившись полукругом на обширной поляне, создавало, таким образом, арену, со Сварогом в центре и нами четверыми, вместе с Купавой, рядом с ним. Я окинул взглядом полукруг и обратил внимание, что в рядах Росов находятся только молодые парни и девушки, лет до тридцати. А старики и дети теснились вдалеке у своих полуземлянок или полуизб, трудно определить, что их жилища больше напоминали. Происходившее на поляне, судя по всему, ввело их в состояние духовного ступора. Они заворожённо молчали, крепко, словно в преддверии опасности, прижимали руки к груди, собираясь то ли защищаться, то ли нападать.
Молодые люди и девушки, наоборот вскрикивали, произнося непонятные мне слова, похожие по интонации на одобрение и восхищение, звучавшие примерно как: любый блуд, пригожиише девы. В это время одалиски и амазонки, как в цирке, носились по кругу, одной рукой крепко держа поводья, а другой играя факелами, крутили их с огромной скоростью, выделывая причудливые огненные зигзаги. И время от времени жёстко и яростно били пятками коней по бокам, заставляя в своём диковатом, жестоком сладострастии тех всхрапывать, взбрыкивать и жалобно ржать, поднимаясь на дыбы.
Народ в круге стал кричать: «Ох, пригожа Забава!» Сварог, чуть опустив в мою сторону взор, пояснил: «Полонянка, числом буде вторая – чаровница и в седле ловка – прозванье дали ей – Забава».
В этот момент вторая наездница, проносясь мимо меня на стройном скакуне, немного придержала его размашистую рысь и склонившись с седла в мою сторону, впилась в меня взглядом, нагловато ухмыльнулась и насмешливо дерзко подмигнула. Полянка – по прозванию – Забава с подмигиванием была внешне один в один с той дамой-наездницей, которая подарила мне заманчивую улыбку как раз перед тем, когда мы решили спуститься в это злополучное подземелье. Кем она может быть, нашим далёким предком? Или также провалившаяся в дыру времени? Нет, вроде бы исключено, этих же амазонок взяли с полок не сегодня и не вчера.
Сварог, тем временем, поднял руку с крепко сжатым посохом. И все вокруг мгновенно смолкли, а лихие наездницы на полном скаку осадили коней, замерших, как вкопанные.
Сварог произнёс примерно следующие слова: «Людие, нынашней днесь и ночь прозвашася Ивана Купало спадобишася к сватавствуша мужей частных и дев пригожих, оных к онам. – По нашим обычаям Святослав, - пояснил мне Сварог, – в ночь на Ивана Купало младые мужи и девы подходят к тому, кто любим и житие с оным купна радастна.»
Я понял, что Сварог сказал и, даже вспомним, что купно – значит вместе.
Тишина застыла над лугом. Полонянки замерли с факелами, словно стражницы священнодействия. А парни с девушками торжественно начали подходить друг к другу. К моему изумлению, которое ещё только начало разворачиваться, Дружень с влюблёнными глазами приблизился к Катерине и повернул ладонь тыльной стороной, ожидая, по всей видимости, увидеть её ладонь в своей. Катерина не знала и боялась что-либо сделать, понимая, что этот обряд может её к чему-нибудь обязать. Хотя я заметил по её ответному взгляду на Друженя, что он нравится ей. «Вот это поворот», - подумал я. Дальше дело пошло ещё круче! Из дальней стороны луга показался статный, богатырского сложения, совсем молодой человек, лет восемнадцати с длинными, прямыми, белесыми волосами и невероятно волевым, тяжелым подбородком с глубокой ямкой. Такие приметы внешности говорят о непомерной властности и повышенном женолюбии его обладателя. Парень, решительно вытянув руку ладонью вверх, направился к Светлане. Пока он проходил ряды Росов, громко смешивая в своей речи иноземные и старорусские слова, до меня донеслось: «От рода варяжска буде Рюрих Ютландский». Светлана вообще внешне соответствовала ему: высокого роста, блондинка, очень женственна и мила, но лет на десять постарше Рюриха. Похоже, он этот факт вовсе не заметил, или, говоря современным языком, попросту игнорировал. Не могу гадать, что творилось в этот момент в душе Светланы, она, кажется, была не замужем, но её левая рука начала медленно подниматься. В этот судьбоносный момент моё внимание отвлёк как будто громкий, коллективный вздох, который предшествует неожиданному напряжённому событию. Купава, описав полукруг, направилась ко мне с затаённой, скромной улыбкой, вздрагивая густыми ресницами. «Боже правый, как вести себя с нашими далеким историческими предками?» – вихрем вертелось у меня в голове. Ситуацию мудро разрешил бог – Сварог. «Из далече веков приходиша к нам гости дорогыя, надобно осмотрешася имо. К Вами, людиям неизведанным, привыкаши». Сварог положил на плечо мне тёплую, большую ладонь и произнёс? «Желаю, Святославе, каждому из вас показать пращуров ваших, до двадцатого колена. Благое дело сродственников узреть свояших, в веках. Подойдите к чану, который слева стоит и по менее другого будет и испейте по глотку из ковша». Все вчетвером мы повиновались его указу без страха и с интересом. Я первый сделал большой глоток тёплой, пахнущей травами, сладковатой жидкости.
Вначале меня как будто потянуло в сон. Я присел в густую траву и неодолимая благость начала разливаться по всему телу, расслабляя мысли и душу. И вот передо мной, почти в колонну выстроились люди: мужчины и женщины разного возраста. Они смотрели на меня с интересом. Затем стали подходить по одному, доброжелательно разглядывая, некоторые улыбались. Одно странно: их фигуры казались мне хрупкими и зыбкими, будто пустыми внутри – бестелесными. Один мужчина в старинном сюртуке с повязанным бантом галстуке, очень походил на меня внешне. И я подумал, что это, возможно, тот самый мой прапрадед, упоминавшийся в нашей семье, получивший потомственное дворянство, дослужившись из низов до надворного советника. Чем дальше стояли мои предки, тем размытие выглядели их лица, будто сфотографированные мягким объективом – моноклем. И уже в самом конце я усмотрел молодую женщину, лет тридцати пяти, в резном кокошнике на русой голове, как мне показалось, очень похожую на Купаву…
Пращуры плавно исчезли в никуда, также как и появились из ниоткуда. Мы стояли, сбившись в кучку, потеряв дар речи от удивления, даже не зная, что сказать друг другу. Не выдержал только я. «Мне думается, я видел своего прапрадеда и ещё женщину очень похожую на Купаву, только постарше. Из этого следует, что…» Илья, нервно дёргая глазом с нарисованной повязкой, перебил меня: «А я видел человека в камзоле, чем-то неуловимо напоминавшего себя, рядом со скульптурой Сварога!» После этих слов Сварог вышел из черноты деревьев, словно из-под земли и изрёк: « Не ведайте сомнения, се люди ветви ваши сродственныя!»
– Что же, теперь одарить желаю вас, на долгую память обо мне.
Он достал шкатулку из дерева и перебрал в ней что-то.
– Табеша, Святослав, дарую я свой оберег от зла и завистливаго взгляда. Ты в душе воин, и везде буде победаша.
Сварог изъяснялся с нами на близком нам по времени языке, но иногда древнерусские слова невольно произносились им. Впрочем, я и мои друзья понимали его, хочу верить, что и читатели поймут красивый язык наших исторических предков.
Оберег висел на тонкой льняной верёвке, размером сантиметров двадцать, сделанный из жёлтого металла в виде замкнутой, переплетённой из рунических знаков сетки.
– Девам пригожим надобен камень сардоникс, оне привадиши к вами славных и добрых мужей.
С этими словами Сварог надел на шеи Светланы и Катерины чёрные, Блестящие камни, искусно оплетённые красными, крепкими нитями – подарки со смыслом.
–Илья, – с добротой в голосе повелел Сварог: – протяни мне свою правую длань.
Илья, беспокойно улыбаясь, не очень решительно протянул Сварогу руку и мы, не заметив ни единого движения со стороны языческого бога, тем не менее обнаружили, что на указательном пальце Ильи засверкал, чудесным образом, большой зелёный камень, в деревянной оправе цвета морёного дуба. Это выглядело очень необычно и древне красиво.
– Надобно возвертаться вам в земели свои, а то многажды горюют друзи верныя и ищут вас повсюду, – говорил Сварог: А табяша, Илия, желаю оставить при себе вестником средь небесным и земным миром. Самарглу – полубогу в помощь. Не долга – месяцем буде. Иже еси сам изьявиша желания. Если сам захочешь, – на всякий случай прокомментировал я Илье.
– Ты, Илия, особливой метой меченый, именем пророка будущага наречён. А родом от самого Рюриха Ютландского! Почитавшага верховнога бога свояго – Одина.
Последние слова Бога огня и владыки Небосвода совпали с высоким огненным заревом, взметнувшимся рядом с жилищами Росов. А нашу сторону уже с криками бежали несколько испуганных женщин и врасплох застанных мужчин с взбелёнными глазами. Не добежав до Бо – Сварога метров десяти они с почтением пали на колени и взмолились со словами: «Сварог, – милостивы Бо – огня возвопияши ми и прастираша руци своя к табе, взываху с мольбою, яви велию милость, спаси Бо, и обороняши нас от вразей лютах, числом великим, придиша на разор нам!
Мудрый Сварог ответствовал им следующими словами: «Возвяртайтесь к домам вашим и бейтесь с ворогам лютым ни на живот, а на смерти. И победаша их суровой смертию! Аз буде помогаша вам и вся силы небесныя взываху к тому!»
Окрылённые ответом доброго Бога – защитника, люди с яростной решимостью рванулись обратно на врага.
Огненный Бог обратился к нам: «Не надобно зреть вам оное. Внове приходит в земели наши врази лютыя Викингы, числом несметным. Подойдите к великаму чану, который справа стоите и испейте из оного по ковшу сбитня: для храбрости, сытости и спокойствия духа. Мы до утра спрячем вас, а уж по светлому возвернётесь обратной дорогой к себе, через пещеру».
Что-то задело меня, зашевелилась, видимо, совесть. А может быть стыд, что я собираюсь скрываться, бежать. Будут меня прятать, как робкую девушку.
– Мудрый Сварог, негоже мне, ещё молодому и сильному, бросать праотцов своих в лихой беде.
С удивлением, будто со стороны, слышал я свою речь в старинном духе. А в голове роились мысли. Я никогда особенного патриотизма в себе не наблюдал. Но сейчас во мне проснулись неведомые мне доселе чувства благодарности и теплоты к моим далёким предкам, которые отвоёвывали свою свободу ценою крови и жизней своих. Без них моя жизнь и моих родителей не смогла бы зародиться на этом белом свете, на нашей бренной земле.
– Похвальны устремления твоя, Святославе. И слова правдивые глаголешь, но, что было, то не вернёшь, реку времени вспять не направить. Узреть прошлое ти можешь здесь, менять прошлое не можно, не в силах твоих. Сеча жестока буде сей день и ночь всею до светла. Восташа Росы и избиша Варяг, изгнаша их за море и не даша им дани. Во времена далёкие – твои, приде сказание, в летописных листах. Может и об оной сечи помянут, тогда ти об оной правду узреешь. Вот тебе воля моя Святослав! Возвяртайся купно с девами Светланой и Катериной к себеша в века и славное сказание слажите о древних предках ваших, храбрых Росах! Зачерпите щедро сбитня ковшом и пиите за победу воинов!
Мы повиновались указанию могучего Бога. Сладко-терпкая жидкость с запахом вереска маслянисто стекала в горло. Сварог пристально смотрел на нас, как будто прощаясь. В его больших крылатых орлиных глазах сверкали отражения пожарищ и боя с викингами. Через несколько секунд отсветы пламени пропали, и в колдовских очах Бога огня отразились невероятной красоты и значимости лилово-бордовые облака. И вспениваясь, понеслись, будто впереди времени, в будущее. Я почувствовал, как мои глаза непреодолимо воле смыкаются.
Первое чувство, которое я испытал очнувшись, немного ломило тело. Резко открыв глаза, увидел, что вокруг висит густой туман. Озираясь по сторонам, я обнаружил в паре метров от себя Светлану, с недоумением на лице. Дальше сидела на таких же как и мы связанных пеньковой, лохматой верёвкой трёх копьях и покрытых холстиной Катерина.
– Где мы, что-то я не вижу Илью?
Девушки, поднявшись со своих лежанок, начали зорко всматриваться в белую пелену.
– Почувствуйте, какая тишина, не слышно никаких голосов и звуков боя, – сказал я.
Лёгкие порывы ветра немного развеяли туман и мы увидели, что вокруг что-то изменилось.
– Смотрите, кажется, куда-то исчез глухой лес! Вот вход в наш подвал, только ничем не завешен, – взволнованно громко указала Светлана.
– Девы, – по привычке говорить на старославянском начал я, но спохватился. – У нас есть шанс вернуться в своё время, только через этот коридор.
– Надо покричать Илью, – заявила Катерина раздражённым голосом.
– Несомненно, – ответили мы со Светланой и втроём начали громко звать Илью. Отзвуком была лишь тишина.– А может быть он оказался здесь раньше нас и уже ушел в пещеру, – предположил я.
– Вряд ли Илья решился бы уйти один, это на него не похоже, – довольно уверенно ответила Катерина.
– А помните, Сварог хотел ненадолго задержать его при себе, – задумчиво произнесла Светлана.
– Что же делать, уходить или не уходить, а если ждать, то сколько времени, неизвестно?
– Давайте исходить из той мысли, что если Илья ещё там, то добрый Бог – Сварог, отпустив его, укажет отроку путь назад. Ведь нас не случайно принесли обратно, именно сюда, на этих воинских носилках.
– Похоже, Святослав, твоя мысль абсолютно логична, – согласилась Светлана.
– Что же, жребий брошен, идёмте. Я первый пойду, Света и Катерина, осторожно двигайтесь за мной.
Мы спустились с холма и заглянули в тёмный проём. Через несколько шагов мы поняли, что в подвале темно и пусто, как в склепе, даже факелы не горели. Мы шли осторожно, наощуп, держась в линию и всё время прикасаясь к каменной стене. Минут через десять нашего опасливого продвижения мы увидели, кажется, дневной свет, струящийся, как будто из люка. И радостно прибавили шаг, а через минуту услышали отдалённые голоса. Подбежав к свету, обнаружили ту самую лестницу, по которой спускались день назад. Я, естественно, стал подниматься первым, не без напряжённого волнения. А вдруг мы всё-таки, окажемся обратно во времени древних Росов, или, чего хуже, в плену у Викингов! Наконец осторожно высунув голову на поверхность, первое, что я увидел, была разбитая стена замка и две современные девушки радостно крикнувшие: «Ну, вот же они где, из подвала вылезают! Куда вы все запропастились, на звонки не отвечаете, что случилось?» – сыпались градом вопросы от нескольких человек одновременно.
Мы, не сговариваясь, отмалчивались, только недоумённо пожимали плечами. Наконец, я спросил: «А Илья не приходил, вы видели его?» Никто не видел…
– Сколько же времени мы отсутствовали?
– Часа два, – ответила мне самая бойкая девушка.
Я выразительно посмотрел на Светлану и, поймав её недоумение, не сдержавшись, обронил: «Мы были у них не меньше суток!». И только после моих слов все вокруг, поняв что-то в нашей недосказанности, уставились на мой амулет и камни в искусном оплетении на Светлане н Катерине…
Илья явился в расположение группы только к вечеру. На мои расспросы наедине уклончиво отвечал, что ничего особенного не помнит, кроме того, что мы, выйдя из подземного хода, разошлись на опушке леса в разные стороны, и он не мог нас найти. Примерно через час у него стали смыкаться веки, он присел у дерева и незаметно для себя заснул. Проснувшись побрёл обратно к замку, рассчитывая, что мы уже, наверное, вернулись. На мой вопрос откуда у него кольцо с зелёным камнем на указательном пальце, отвечал, что сам в недоумении, откуда оно взялось, при этом лукаво отводя глаза.
Через неделю, как по наитию, мы не созваниваясь, сошлись втроём в Л-ом парке у развалин замка и, бродя меж стен, вспоминали наше дивное путешествие в века. С особенной теплотой, чисто по-женски Светлана говорила о Рюрихе Ютландском. Я не удержался от иронии: «Здорово если бы ты стала женой самого Рюрика, первого великого князя Руси. Придумывала бы какие-нибудь квесты для развлечения, например: найти спрятавшегося викинга среди языческих идолов». Светлана с облегчением засмеялась. Зато Катерина, почти с досадой, вспоминала о том, что такого парня, как Дружень, ей в наше время нипочём не встретить! – «Хоть обратно в омут исторического подвала кидайся», – в отчаянной искренности между смехом и сожалением, возводила она руки к небу. А у меня, распалённого воспоминаниями, перед глазами возникала бесконечно милая, стройная, сверх сил моих, маняще притягательная Купава!
Тем временем, тёмно лиловые, с густо бордовыми, огненными запалинами облака с порывами ветра закружились в хороводе, перемешиваясь в палитру захватывающего дух мистического цвета и понеслись вперёд, а, может быть относительно нас, назад, в века, призываемые языческим Богом огня и небес – Сварогом.
Темнело. Низкое уходившее солнце отбрасывало длинные тени от деревьев. Мы шли вдоль озера к машине, как вдруг четыре изогнутые тени, подобно всадникам апокалипсиса неминуемо начали настигать нас. Дамы-наездницы лёгким аллюром, сидя боком на конях, в длинных элегантных платьях, через несколько секунд поровнялись с нами. Вторая из них, проезжая мимо меня, чуть придержав вороного скакуна, склонилась ко мне и, улыбнувшись, призывно подмигнула.
В ней, как в зеркале времени, я увидел ту дерзко-красивую полонянку, только вместо платья прикрытую собственными длинными, вьющимися волосами.