На сегодняшний день среди искусствоведов, специализирующихся в области фото- и киноискусств, сформировалось определенное мнение понятия «светопись», а именно так переводится слово фотография: это искусство тесного взаимодействия содержания и формы, идеи и мастерства, индивидуальности и отношения к объекту. Именно в этих составляющих заключаются возможности фотохудожника превратить обычную фотографию в творческое оригинальное произведение искусства.
Иногда, вольно или невольно, но в среде людей, близких к художникам-живописцам, возникают дискуссии на тему – относится ли фотография к истинному творчеству, к особому виду искусства или это примитивный результат использования технического устройства.
В первые годы, когда еще только светопись зарождалась, этот вопрос не только не возникал, но некоторые даже сомневались в пользе изобретения, официально признанного в 1839 году, и называли его «дьявольской выдумкой». О каком-либо художественном воспроизведении объектов, натуры и речи не вели. Постепенно с дагерротипией смирились даже её вчерашние противники, когда в садах Ватикана сфотографировался со своей свитой сам Папа. Оды сменили анафему, а ясновидцы стали пророчить изобретению «светлое будущее»; например такое – талантливый человек с помощью фотографии может подняться до высоты, недоступной художникам и философам.
Расцвет фотографии как искусства пришелся на вторую половину прошлого века, а сегодня с развитием техники возможности этого вида реализации художественных изысканий не имеют границ. Да, благодаря прогрессу и творческому подходу к процессу съёмки, фотохудожники могут создать работы, удовлетворяющие основным требованиям произведений искусства. НО! Нельзя смешивать фотографию как техническое средство и фотографию как искусство. Цели абсолютно разные – точность воспроизведения в первом случае и эстетическое воздействие на зрителя во втором. В данном исследовании фотографию рассмотрим как неотъемлемую часть современного искусства.
Сколь ни велика в фотографии зависимость автора от технических средств изображения, он только тогда истинный мастер, когда властвует над ними. Зритель остается равнодушным к произведениям, образы которых не согреты вниманием и любовью к человеку. Именно глубиной психологического проникновения отличаются работы признанного петербургского фотохудожника Юрия Пантелеева.
Он признаётся: «Однажды в юности я впервые попал на художественную выставку. Это была выставка картин итальянского художника Ренато Гуттузо. Тогда я был еще далек от искусства фотографии, однако меня поразила уникальная многоликость художника, которая вылилась в необычайную по силе энергетику его картин. Именно это событие, как я сейчас понимаю, и повлияло на выбор мною искусства фотографии в качестве дела всей жизни. Свое погружение в сферу фотоискусства начинал с работы лаборантом на предприятии, осваивая технические основы фотографии. Глубокие профессиональные навыки получил в ходе обучения в колледже искусств на кинофотоотделении, там же познакомился с людьми, для которых искусство фотографии было смыслом жизни. В 1979 году стал сотрудником Художественного фонда России. Началась творческая работа по оформлению выставок, как в нашей стране, так и за рубежом, работа над музейными экспозициями в области искусства фотографии, городская фотосъемка, сотрудничество с различными издательствами, работа в газетах и т.д. Проработал в Художественном фонде 15 лет. Искусство фотографии – это не увлечение, которое приходит и уходит. Это и идеология, и религия, и, простите за прозу жизни, заработок».
Юрий Степанович Пантелеев – член Союза художников России, руководитель отделения фотоискусства Академии русской словесности и изящных искусств им. Г.Р.Державина. Он – профессиональный фотограф, участник более 30 выставок, в том числе международных, один из организаторов ежегодной выставки «Ленинград – Петербург, ленинградцы – петербуржцы», кавалер медали «Ф.М.Достоевский. За красоту, гуманизм и справедливость», награждён дипломами Комитета по культуре Санкт-Петербурга «За вклад в развитие искусства России» и «За вклад в развитие фотографии в России»...
Проза жизни и работа в Художественном Фонде РСФСР едва ли были единственным благословенным источником вдохновения для Юрия Пантелеева. Скорее им стал родной город с его традициями, законами, психологией и особым культурным пространством.
Работы Пантелеева отличаются оригинальностью приёмов фотосъемки, отточенной композицией, владением светотенью, демонстрируя разнообразие фактур материалов, игру теней и отражений. Его фотокартины имеют необычный ракурс, всегда несут большой объем информации и глубокий философский смысл. Этот симбиоз рождает множество глубинных образов, символов, понятий, иногда через отчётливую фактуру запечатленных предметов достигает трагического звучания. В некоторых сериях фоторабот автор добивается эффекта путешествия во времени, что доказывает личный интерес к прошлому и настоящему.
Названия фотокартин Юрия подтверждают сказанное: городские пейзажи серии «Петербург» – «Предчувствие страха», «Последние фонари», «Фантом», «Пушкинский уголок»; фантасмагорические фотографии – «Друид», «Голоса молнии», «Световое излучение», «Лес юрского периода», «Воронка времени»; дань импрессионизму – «Таинство», «В старом городе», «Безжалостное солнце», «Дорога в ночь», «Невидимая жизнь», «Холодный взгляд» и так далее.
Работы Пантелеева вызывают у зрителя желание рассматривать фотографии, погружаться в загадочную атмосферу фантазии автора. Особенно, если его творческие поиски направлены на визуализацию литературных, поэтических произведений, связанных с родным городом. Фотохудожник склонен к образности, к метафоричности, к эмоциональному восприятию мира. Будучи творчески одарённым человеком, он не может сухо, без души, без эмоциональной окраски оценивать происходящие вокруг события.
Композиции серии работ «Грани времени». Символика и ассоциации работ можно выразить так: время не властно над человеческими страстями. Пантелеев представляет удивительный мир своих видений. Фигуры на пустом берегу в двух работах («Холодный ветер» и «На пустынном берегу») являются ключом к дальнейшему повествованию. Они одиноки и задумчивы, напряжены и умиротворенно спокойны. Эти состояния, так или иначе, в нескольких работах автор может повторить, но всегда в новом ракурсе. Юрий мастерски передает не только светотени, игру освещения, но и проявление смысла, идеи, художественно-эмоциональной сущности объекта, как, например, в работе «Городской романс».
В цикле из четырех работ «Петроградская сторона» ночной город в свете уличных фонарей безлюден в состоянии тревожного ожидания. Городские светильники множат свои отражения на водной глади рек и каналов, асфальте тротуаров, в осенних хрупких льдинках. Автор говорит нам, что своим светом фонари едва ли растопят отчаяние застывшей на скамье фигуры «Фантом», и не сгладят ожидания рокового часа старинного автомобиля – «Ожидание», когда автор словно очеловечивает бездушную, отслужившую свой век машину.
В натюрморте «Старая дверь» явно чувствуется тоска и обреченность. Не скрывая литературной подосновы художественной фотографии, автор через отчетливую фактуру запечатленных предметов достигает трагического звучания. Забытая кукла как символ неустроенности человека, скорее всего, женщины, ведь не случайно лежат хризантемы у ног. Сделанная на натуре композиция «Акт» потрясает своей многоплановостью. Сухое дерево служит своеобразным ложем для натурщицы, автор играет на контрасте древесины, молодого женского тела и нависшей грозовой тучей. Пластика «Акта» уносит зрителя к мистике Петербурга.
Причуды модерна, его стилевая изысканность, утонченность, загадочность в художественной фотографии Юрия Пантелеева воплотились в диптих «Декаданс». Форма, линия сглаживаются светом, призрачность которого подобна туманной дымке времени. Рождается повествование, некий рассказ, точнее – фоторассказ. В нём Юрий возвращает память в прошлое. Воспоминания переходят в ностальгию, смешивающую годы и судьбы. Смысл прожитых лет проступает из тени, выступает из тьмы былого и остаётся навсегда. Это действо – оживление времени, размышление об истории и человеке.
Подобно осенней листве, хранящей и память о минувшем лете и грозное предостережение зимы, мистически символичны состояния в триптихе «Русский романс». Название акцентирует литературность, ассоциативность запечатленных средствами художественной фотографии образов. Символика душевных переживаний человека при жизни в следующем цикле «Каменная нить» перерастает в символику смерти или земных ее проявлений – надгробий. Название также ассоциативно раскрывает противопоставление бренности и вечного, а граница света и тени воспринимается как переход от жизни к смерти.
Своеобразным эпилогом серии является работа «Небесный круг». Кружево листвы деревьев создает ощущение вращения, устремления ввысь и слияния с пространством неба. Следует отметить, что очень редко автор использует технические приемы, чаще полагается на естественное состояние среды, богатое разнообразие фактур материалов, игру многочисленных теней и отражений.
Юрий Пантелеев – фотохудожник неравнодушный к прошлому и настоящему, открывающий для себя и зрителя бесконечные возможности художественной фотографии, богатство окружающего мира и родного города.
Следует отметить, что тема Санкт-Петербурга настолько обширна и разнопланова, в ней так много неисследованных сторон, что мимо не сможет пройти ни один творчески одаренный человек. Трудно найти второй такой город, которому посвящено столько строк, тем более что он по меркам цивилизации молод и юн. Петербургу обязаны своими лучшими произведениями и Пушкин, и Гоголь, и Достоевский, и Блок. Город на их страницах выступает как нечто сверхъестественное, влияющее на судьбы своих жителей. Призрачный, таинственный, загадочный, странный – какими только эпитетами не награждали этот город, но для фотохудожника отличительной чертой является двойственность характера Петербурга. Она выражается наличием четкого и объемного отражения на водной глади рек и каналов, иногда отражение кажется более реальным, чем оригинал; также двойственно противостояние трагичности и величавости зданий классической архитектуры; двойственны и строения города на Неве – шикарные дворцы и нищие дворы–колодцы. Даже петербургские дожди воспринимаются неоднозначно: как мрачная, унылая, влажной сетью опутавшая город сырость, так и мистическое, завораживающее, навевающее нежную, но светлую грусть явление природы; недаром ленинградцы его называют не дождь, а мягко и ласково – дождик.
Влияние Петербурга сильное и властное до такой степени, что начинаешь верить в сверхъестественные силы, возможность их постижения, в существование мистического, даже метафизического мира, независимого от законов реального бытия. От человека зависит, от его восприятия – что он увидит и почувствует в городе: трагичность и безысходность или вместе с белыми ночами услышит светлые, возвышенные и прекрасные мелодии гармонии союза стихий воды и воздуха. Одним из наиболее ярких поэтических певцов Петербурга является Александр Блок. В его произведениях помимо мелодичности, ярких ассоциаций всегда существует сам город, с непростым характером, переменчивым нравом, иногда капризным и жестоким.
Поэзия – древняя муза, она посещает людей издавна. Фотография – юная муза, почти дитя. Можно ли соединить поэзию и фотографию? Не механически, как дополнение картинки к стихотворению или отрывка из стиха к фотографии, а как взаимодополняющий и рождающий новое видение союз? После просмотра работ мастера можно с уверенностью сказать: «Да».
Поэзия Александра Блока в фотографиях Юрия Пантелеева
Серии фотокартин «Поэзия Александра Блока в фотографиях Юрия Пантелеева» – попытка создать визуально-ассоциативный ряд видов Петербурга и поэтических строк Блока. Пантелеев уверен, что можно найти единую тональность звучания стихов и мелодии фотоизображения, выразить свое видение города, подчеркнув его импрессионизмом стихов Блока.
Фотохудожник не ищет точного совпадения слов и изображения. Например,
«Мне снились веселые думы,
Мне снилось, что я не один.
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин».
Эти строки соединяются с видом тихой глади вод весенней Невы, ажурная без листьев ветка тополя подчеркивает классический узор чугунной ограды, небо ясное, утреннее с легкой поволокой. Спокойно и размеренно, только справа на водной глади заливчика у Петропавловской крепости «отдыхают» десяток небольших льдин. Они напоминают о скорой атаке ладожских льдов. Петербуржцам известно, как только Нева очистится от своего льда, на нее обрушивается лавина ледяных глыб и торосов Ладожского озера, они через Неву идут в Балтийское море. У изображения и поэтических строчек возникает второй, более глубокий и неожиданный план: не все спокойно и безоблачно, в любой момент может повеять холодом и начаться мощный ледовый поток.
О скульптуре «Медный всадник» писали все поэты, облик Великого Петра, водной глади Невы, распростертая рука – упоминаются во многих поэтических строках. Александр Блок акцентировал свои стихи на раздавленном змее.
«Он спит, пока закат румян.
И сонно розовеют латы.
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится Змей, копытом сжатый».
Визуально Юрий Пантелеев предлагает нам вид «Медного всадника» снизу, из-за спины царя на фоне голубоватого неба, покрытого небольшими перистыми облаками; вот-вот выглянет солнце. Изгибы туловища змеи под копытами видны четко и объемно. Можно заметить, что ракурс выбран не случайно: голова змеи и рука Петра Великого находятся на одной вертикальной линии. Что это? Как понять? Может быть, в других строках Блока мы найдем ответ.
«И предок царственно-чугунный
Все так же бредит на змее…»
Или
«И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи…»
Появляется новое осознание философского смысла «Медного всадника». Получается, что змея (или змей как искуситель и возмутитель спокойствия?) всегда находится рядом с правителем. Свобода, равенство, братство, творческие поиски – все это может появиться только после того «как явлен лик змеи». Не это ли существо уже триста лет мешает городу обрести спокойствие и размеренность? Неужели, пусть это звучит грубо, но этот полуживой гад вечно будет наводить смрад на град Петров?
Так, творческое соединение фотоизображения и стихотворных строк подталкивают к необычным размышлениям и парадоксальным выводам.
Яркая, солнечная, оранжево-сине-фиолетовая фотография домов обычной, не царской центральной застройки Петербурга соединяется со следующими строчками.
«Как стало жутко и светло!
Весь город – яркий сноп огня,
Река – прозрачное стекло,
И только – нет меня…»
Рассматривая изображение, можно заметить, что яркие лучи солнца как фары отражаются только от окон верхних этажей дома, а нижние даже отраженного света не получают, они в тени парадных дворцов. Отражение не от водной глади реки, а от стекла, пусть и переливающегося золотом. Солнца как такового нет, оно только напоминает о себе – здесь точно иллюстрируется проявление двойственности Петербурга. Небо над зданиями темное, фиолетовое, тяжелое, давящее, только где-то в глубине небосвода играют освещенные солнцем розоватые тучи. Цветовая гамма – вроде бы и яркая, но без души, без человека. Пустое пространство нагромождения домов, теней, туч – как проявление одиночества, неприкаянности. Да, здесь «нет меня». Этот город не для людей, он сам по себя.
«И утро длилось, длилось, длилось…
И праздный тяготил вопрос;
И ничего не разрешилось
Весенним ливнем бурных слез».
В фотоиллюстрации Юрия Пантелеева ничего личного нет, опять город, холодная Нева, вода стального цвета, кусочек последней льдины, медленно плывущей по глади реки. Видна опора моста, сделанная из гранита, фонари строгой петербургской формы. Кажется, что ничего особенного в композиции фотографии нет, но один факт перевертывает восприятие «с ног на голову». Дело в том, что это – изображение отражения в Неве. Мы не видим опоры моста, а только намек, о присутствии фонарей также говорят нечеткие силуэты на воде. Вот и «ничего не разрешилось». Как было все нереальным, эфемерным, ненастоящим, зыбким, так оно и осталось. Чувство это или мираж? Таково видение и восприятие мира в данной странной точке пространства под названием Петербург.
У фотохудожника в данной серии работ есть и постановочные кадры, например, когда на снежном пространстве зимней Невы лежит прозрачная черная ткань. Она ассоциативно гармонирует с видом противоположного берега реки, с силуэтом Исаакиевского собора. Юрий Пантелеев соединяет этот кадр со следующими строками Блока:
«Как за темною вуалью
Мне на миг открылась даль…
Как над белой, снежной далью
Пала темная вуаль…»
Красиво, томно, немного непонятно, но действуют фотография и стихотворение, вместе взятые, завораживающе, проникаешь в некую эстетическую изысканность. Всего в подборке «Поэзия Александра Блока в фотографиях Юрия Пантелеева» двенадцать пар фотографий и стихотворений. Автор представил новое направление в современном искусстве – сочетание фотоизображения и поэзии. У Пантелеева стихи не только усиливают выразительность иллюстрации, но фотокартина акцентирует стихотворные строки. В комплексе происходит изменение восприятия, рождаются новые философские и смысловые ассоциации причудливых миров художника.
Об особенностях творчества фотохудожника Юрия Пантелеева писали в своих литературных статьях искусствовед Елена Чурилова, историк кино Александр Поздняков, галерист и издатель Виталий Третьяков.
Вся жизнь Юрия Степановича Пантелеева неразрывно связана с Петербургом. Часто в объектив его фотокамеры попадают кадры города, кажущийся на первый взгляд неприветливым, сумрачным, но это настоящий Санкт-Петербург. Такой не найдешь в глянцевых альбомах и путеводителях. Возможно, автор ищет город своего детства, юности; город, который безвозвратно уходит.
Мастер подсказывает, как увидеть и полюбить в родном городе главное – детали и тех, кто в нём живёт. Увидеть – только при переходе от общего к частному, а полюбить – только живое. Город Санкт-Петербург – это живая, переменчивая, размышляющая сложная структура. В отличие от некоторых живописных полотен, которые воспринимаются на расстоянии, к фотографиям Юрия Пантелеева, особенно города, такой приём не подходит. В данном случае необходимо рассмотреть детали, именно через них начинается осознание, понимание и глубина работы. Время на фотографии останавливается, а запечатлённый момент начинает жить вечно.
Аристократы духа на фоне города
Серия «Аристократы духа на фоне города» включает в себя 43 работы как чёрно-белые, выполненные на бромосеребряной бумаге, так и многоцветные. Данная серия фотокартин пользовалась большим интересом у зрителей и дважды выставлялась в галереи Фонда им. Карла Буллы на Невском проспекте в Санкт-Петербурге.
Основу творческой съёмки мастера составляет внимательное изучение объекта, глубокое размышление над образом. Художественный фотопортрет у Юрия всегда совмещает достоверность, обобщение и, обязательно, правильно выстроенные визуальные характеристики объектов.
Следует сказать, что в каждом самостоятельном виде искусства есть какая-то преобладающая совокупность выразительных приемов. Эта сложившаяся общность художественной системы позволяет говорить нам о стиле произведений данного искусства. Общие отличительные стилевые признаки наблюдаются и в эволюции стиля фотопортрета. По этим признакам можно судить о применявшихся формальных средствах и об индивидуальной творческой манере каждого художника. Стиль фотопортрета развивался во взаимосвязи с другими видами пространственных искусств. Светописное изображение также знает исторические этапы развития, школы, эволюцию стиля фотопортрета.
В начале развития фотографии главным потребителем продукции был городской обыватель, и фотопортретисты стремились приспосабливаться к его требованиям и вкусам. Это – респектабельность, внешнее благородство облика, что очень заметно на фотографиях столетней давности, даже сделанных выдающимися фотографами своего времени, например Карлом Буллой. Зависимость фотографа от заказчика привела к тому, что эстетические традиции в стиле фотопортрета превратились в традицию, натуралистическое правдоподобие. В самой изобразительной трактовке объекта даже находили отражение общественные интересы, но во второй половине XIX-го века все заметнее обозначался отход стиля фотопортрета от реалистичного метода изображения. Тон этому задавала живопись. Преобладавший в ней академический классицизм сменялся импрессионизмом.
Нельзя, конечно проводить полную аналогию в становлении стилей двух разных искусств – стиля живописи и стиля фотопортрета, – но основные тенденции их развития во многом совпадают.
Чтобы добиться необходимого кадра в серии «Аристократы духа на фоне города», мастер фотографии обязан разбираться в различных тонкостях, например, в реагировании на источник света, как динамичного объекта – героя, так и статичного фона – города. Главное – интуитивно найти гармоничный баланс, полностью соответствующий творческому замыслу. И ещё важный факт. Позиция автора заключалась в том, чтобы уйти в своих творческих поисках от ложно-красивого гламура в область образно-психологического портрета.
Юрий Пантелеев снимает то, что привлекло его внимание, что хотелось бы вспомнить потом и, разумеется, показать зрителю. В фотокартинах мастера город как фон и герой как личность – человек, живущий в этом городе, они вместе составляют единое целое. Одно следует из другого, чтобы подчеркнуть индивидуальность каждого. Мы видим не один, не два, а множество глубинных образов, понятий, символов. Даже на афише-плакате выставки мы видим оригинальный автопортрет Юрия Пантелеева – на фоне гранитной стены замерла фигура мужчины со сжатыми кулаками. Чувствуется напряжение героя, сконцентрированная энергия вот-вот освободится и произойдет взрыв. Фотохудожник показал человека не статичной моделью, а личностью, находящейся в творческом порыве. Данная фотография – символ, это концептуальная работа под названием «Путь художника. Преодоление».
Юрий как-то признался, что давно приметил на Каменноостровском проспекте Петроградской стороны Петербурга старый деревянный дом с сохранившимися деталями чугунного узора на козырьке крыльца. Фотомастер долго искал подходящую фактурную творческую личность и нашёл. Поэт и художник Сергей Волгин представлен на фоне обшарпанных деревянных колонн фасада старинной усадьбы. Сочетание желтого, коричневого и рыжего цветов фона с черной одеждой героя картины притягивают взгляд.
Отвлечёмся от портрета на минуту и вспомним, что сегодня один из модных приёмов в фотографии – изображать на фоне старой стены или потрескавшегося гранита гламурных красоток. Это вызывает приятное визуальное ощущение, если взглянуть один раз, но приём не рождает желания вернуться к изучению портрета, разглядыванию деталей. Да, контраст старины и молодости имеется: девушка юная, искусственно красивая на фоне естественно состарившегося дома. Ну, и что? Где цельность композиции?
Освобождая себя от стремления к образному видению, фотохудожник, предпочитающий подобный стиль фотопортрета, неминуемо превращается в бескрылого документатора. Ведь образное мышление предполагает умение видеть в натуре ее сущность, ее ведущие закономерности, а это чуждо ремесленнику.
В нашем случае на фотокартине «Сергей Волгин, поэт» мы видим лицо, гибкое своей экзотичностью и фактурное от природы: золотистые длинные волосы (напоминание о художниках голландцах?), глубокие носогубные морщины, впалые щеки; тяжелая рука, настороженный взгляд, герой погружён внутрь себя. Отстранённость фигуры усиливается чёрными очками с одним разбитым стеклом (намёк на загадочность или скрытность?). На нас смотрит человек не довольный своей жизнью, с глубокой и тяжелой судьбой. Он, несомненно, готов бороться, но с кем? С самим собой? Или может быть с городом, который пытается задавить его? Это не искусственная красавица, а глубокий психологический портрет.
Цветовая составляющая композиции закручена в информационную спираль: деревянные колонны в верхнем правом углу соединяются с цветом волос героя, переходят в линию плеча, плавно перетекают в положение руки и через кисть замыкаются во взгляде героя. Эта интересная находка мастера заставляет зрителя смотреть и размышлять.
Стоит сказать ещё об одной составляющей работы Юрия Пантелеева. Во время творческого подъема к нему приходят строки, характеризующие некое состояние абстрактного восприятия композиции кадра. Например, к фотопортрету Сергей Волгина фотохудожник написал:
«Этот человек праправнук фламандских гёзов,
Он также «человек в футляре»;
Возможно, поэт окраин;
Возможно, вещь в себе.
В общем, странный человек,
Желающий остаться одиноким на Земле».
.jpg)
Также как со старинным деревянным домом, когда к месту съемки подыскивается герой, случилось и с цветущей яблоней редкого вида. Увидев её в ЦПКО, Юрий Пантелеев был потрясён красотой оттенка и обилием начинающих распускаться цветков. Когда же приехал через неделю – лепестки все опали. Оказывается, этот вид яблони цветёт только несколько дней и только в определённых числах мая. Пришлось ждать целый год, чтобы зафиксировать это чудо природы. Героем фотокартины стал
. Мы видим на фоне светло-фиолетовых крупных цветов яблони и яркой весенней зелени одетого в темную одежду с ярким фиолетовым, в тон лепесткам, шарфом человека творческого – лирика, романтика. Он как дирижёр поднял руки и словно руководит поэтическим оркестром: «Нас величает свет, мы жертвенно чисты, мы – отраженья солнечных прелюдий» (Е.Р.). У поэта взгляд обращён внутрь, в себя. Фотохудожник показал своего героя не статичной моделью, а человеком, находящимся в движении, в творческом порыве. Мягкое освещение, спокойное одухотворённое лицо даёт возможность ощутить наслаждение волнующей романтикой стихов. Картина производит светлое, жизнерадостное впечатление.
Один из поразительно эстетических снимков – портрет «Ольга, Питериш, певица». Это высокохудожественная фотокартина является примером направления декаданс: медный цвет волос, обнаженные плечи, черные длинные перчатки, вечернее платье, серебряная цепь обвивает шею, кольцо и прямой взгляд. Фоном служит набережная Зимней канавки, выход в Неву через арку Зимнего дворца, видна чугунная решетка, гранит парапета.
Серебряная вода, серебряная цепь, кольцо…Ассоциации рождаются потоком – перед нами поэтесса Серебряного века, утонченная, чувственная, прекрасная, с томным очаровывающим взглядом бездонных глаз. Да, прошлое уходит, но не исчезает, мы все находимся под его влиянием, в его энергетическом пространстве. Невозможно забыть культурное наследие, традиции, образ жизни, уклад. Думаю, это тот стержень, который несмотря ни на что остаётся без изменений. Фотография Ольги Питериш – один из самых красивых и изящных портретов, выполненных Юрием Пантелеевым.
Конечно, фотохудожника при работе с известной певицей посетила муза поэзии, и он написал следующие строки:
«Она повернула изящно голову
К холодной чёрной воде канала.
Вдруг всё подёрнулось дымкой декаданса
И поплыло налево и направо.
Она сверкнула глазами, как пантера.
И почудилось, время и тени
Зинаиды Гиппиус и Андрея Белого».
Отметим одну из особенностей работы Юрия, вернее, одно из условий. Мастер требует от героя композиции, чтобы тот в момент съемки входил в состояние творчества: можно читать стихи, внутренне напевать мелодию, размышлять об идее нового произведения – лицо, глаза, взгляд, фигура должны выражать одухотворённость. Сотрудничество фотограф – герой картины напоминает работу режиссёра с актёром, но мастер является ещё и психологом, и художником. Именно по этой причине на постановочных, казалось бы, фотографиях нет ни напряжения, ни фальшивой красивости в лице, в кадре есть энергия души.
Особенно этот приём виден на портрете «Ирина Титаренко, поэт, писатель». Нежность и солнечный свет источает картина – легкий ветер играет с золотыми волосами героини, парапет набережной Невы покрыт кружевной тенью деревьев и много-много воздуха; простор, дыхание водной стихии поют гимн радости жизни и любви. Почему любви? Ответ прост – по хрустально чистому взгляду, искре в глазах, по нежному освещению лица понятно, что Ирина читает стихи, несомненно, лирику любовную и светлую: «Взлетели руки, как смычки, и заиграли скрипки страсти…»(И.Т.) Как фотохудожник уловил это мгновение романтического творческого полёта? Видимо, в этот момент мимо ангел пролетал…
Данный портрет является классическим примером энергетического воздействия и информационной многоплановости картины. Всматриваясь в детали, погружаясь в энергетику портрета, невольно начинаешь фантазировать, наслаждаться творческим симбиозом двух неординарных личностей.
Юрий к этому портрету также написал свои оригинальные строки:
«Ветер в волосах бьётся.
Солнце отражается в глазах.
Эта девушка – поэт, раскинув руки,
Смотрит из шестидесятых на нас».
Поэта, питерского барда Александра Лобановского называют солнечным человеком: всё его творчество пронизано светлой нитью радости, веселья, счастливого бытия. Но Юрий Пантелеев увидел его совершенно иной личностью: более глубокой, серьёзной и вдумчивой. Серое небо, серый гранит, тяжёлая стальная рябь воды, набережная реки Мойки, виден строгий рисунок решётки моста – атмосфера этой части Петербурга приглушённая, настороженная. На первом плане композиции «Александр Лобановский, бард» герой в состоянии творческого озарения – мысль пришла, льются рифмованные строки. Вот он момент вдохновения! И наш современник уже видится не в джинсовой куртке с закатанными рукавами, а английским лордом в бархатном камзоле, шляпе с пером. Камин, канделябры, придворные красавицы в платьях с кринолинами, дуэли, балы, рыцарские романы… Стоит прикрыть глаза, и вы услышите дробь конских копыт по булыжнику, скрип рессор пролётки, приглушённый девичий смех. Наваждение? Кусочек декорации или осколки реального, осязаемого прошлого?
Согласитесь, что фотоискусство, светопись – одухотворенное понятие. При воздействии света оживает душа. Если свет падает на объект, впитавший в себя время, запечатленное изображение приобретает новое видение, появляется глубина. Юрий Пантелеев выделяет наиболее значимые элементы из всего, что предстаёт перед человеческим взором, перед объективом его фотокамеры. Из игры теней выступает многозначный образ, словно мы попадаем в иное временное измерение.
Территория комплекса Михайловского (Инженерного) замка обладает особой магией для художников, она притягивает и своей историй, и оригинальностью архитектурного ансамбля. Портрет «Вера Соловьева, литератор» выполнен с поразительной цветовой гармонией. Фоном служит павильон с колоннами на Каштановой аллее – часть стены оттенка «фриз» и полукруглое большое окно. Архитектурные формы и линии словно живут своей жизнью, они притягивают внимание зрителя, подчиняют его. Фигура героини смотрится как неотъемлемая часть композиции; чёрная ажурная шляпа, шёлковый палантин брусничного цвета, задумчивый взгляд, немного отстранённый: «Я прохожу мимо, у меня своя жизнь, я – такая как есть. Увидимся мы с Вами когда-нибудь?». Мастер подчёркивает, что героиня с богатым внутренним миром, не банальна, имеет своё видение и мнение.
Не сразу зритель понимает, что центром картины является окно, в стеклах которого отражаются цветущие каштаны. В спокойную композицию дерзко врывается зелень деревьев, белые факелы цветов, буйство весны, жаждущая праздника природа. Спокойная атмосфера картины – солнечная полоса на тротуаре, горизонтальные полосы на фасаде здания, вертикальные светлые линии колонн, некоторая отстраненность героини – всё отходит на второй план. Юрий Пантелеев медленно подводит зрителя к пониманию, что главное – жизнь, радость, счастье – стоит только посмотреть не в сторону, а вперёд. Всего-то – перевести взгляд. Каждый видит то, что он хочет: цветущие каштаны или одинокую фигуру.
Фантазии Юрия Пантелеева безграничны, он экспериментирует, ищет новое решение, необычное, чего только стоит портрет «Александр Баранов-Кочевник, поэт». На ней фигура мужчины на фоне моста с цепями через реку Фонтанку. Яркий солнечный свет, гранит, крупные кольца чугунной цепи, тёмная куртка с белой строчкой, английская молния и яркий алый, повязанный по-пиратски платок на голове. Сочетания цветов "бьют" в глаза: чёрный, синий, красный на фоне серого гранита. Интересная деталь – взгляд героя устремлён вдаль через тень от тяжёлой цепи.
Это вызывает осознание отчуждённости героя от суеты будней. Он – за цепью! И это сделано намеренно – автор работы отодвинул героя с переднего плана, а на первом – сильнейший акцент – цепь. Как понять данный символ? Может быть это палуба корабля, а Александр флибустьер, или средневековый лорд, путешествующий по морю, или…Франсуа Вийон? Кто знает, кто знает…
Фоторабота по атрибутике, композиции и цветовой гамме должна производить впечатление трагизма и жестокости, но нет! Автор показывает нам благородного рыцаря, поэта и глубокую творческую личность. Автор экспериментирует, ищет новое решение, необычное.
Певица, поэт, человек невероятной энергии Наталья Сорокина представлена на фоне витрины магазина. Почему не Зимний дворец или Александринский театр? Мастер решил показать многогранность большого города. И даже этот набор современных деталей – витрина с манекенами, отражение спешащей толпы – могут быть глубоко философскими.
Объект съемки абстрагируется от внешнего окружения и в то же время всматривается в лица. Противоречивое чувство – идти дальше или спрятаться за дверью универмага. Героиня портрета «Наталья Сорокина, певица, поэт» освещена солнечными лучами наполовину, другая часть фигуры в тени. Чувствуется усталость, растерянность от соприкосновения поэта с безумством города, манекены за стеклом как отражение живых людей – это мираж. Личность на распутье.
Что важно в человеческой жизни? Фантазии модельеров, бездушность и безликость манекенов, движение людского потока? Где настоящее? Где истина? Где душа человеческая? Такие вопросы вызывает, на первый взгляд, простая фотография – женщина у витрины. А на второй?
Мастерство автора работы превращает фотографию в картину высокого искусства, которая, возможно, подскажет и ответы на поставленные вопросы.
Витрины, окна, беседки, цветущие яблони, не говоря уже об архитектурных видах – всё может работать на идею фотохудожника. Он даёт нам возможность УВИДЕТЬ!
Портрет «Ирина Богородицкая, поэт». Данная фотография, как никакая другая, полна символов и насыщена тайными знаками. Мы видим старинный парк (сквер Никольского собора) в центре Петербурга, солнечный полдень, густые кроны деревьев создают узор светотени на фигуре женщины в светлом одеянии. Она прислонилась к мощному стволу дерева, в правой руке хрустальный бокал, он слегка наклонён, тонкой струйкой льётся вода: «в самом молчаньи тишины ловлю минувшего я отзвуки и тени» (И.Б.). Шею поэтессы украшает двойная нить жемчужных бус, взгляд обращён вдаль. Льётся вода, уходит время, печален прощальный взгляд ушедшему веку.
Какие символы доминируют на этом фотопортрете? Ствол дерева напоминает нам об эзотерическом тайном символе – Древе Жизни. Хрусталь, как кристалл льда, вода, жемчуг – всё это знаки праматери жизни и хранительницы информации – Стихии Воды. В то же время героиня портрета – женщина, символ Материнства, дарующего Жизнь и надежду на Будущее.
У зрителя данная работа Пантелеева вызывает разные мысли: философские, романтические, даже ироничные (что там в стакане?). Ирина Титаренко к портрету Ирины Богородицкой написала стихотворение и посвятила его фотохудожнику Юрию Пантелееву.
«Стакан наполовину полон –
Поэт – извечный оптимист!
Приоткрывая тайны полог,
Мир перед ним, как чистый лист.
В портрете этом смысл сакральный –
Живой водой струится речь.
Бокал в руках, как шар хрустальный,
Предскажет имена Предтеч.
Так будем жечь сердца глаголом!
Душа поэта – пополам!
Стакан наполовину полон.
Другая половина – вам».
Главный фасад Михайловского замка служит фоном для портрета поэта Дмитрия Киршина. Портрет без изыска, всё точно, четко, лаконично. Выразительные каменные рельефы здания в скользящих лучах заходящего северного солнца приобретают сходство с облаками. Цветовая палитра строга – светло-бежевые пастельные тона фона и пурпурная одежда на герое. Приковывает внимание геометрия и симметрия картины: направление гранитной ограды главного входа в замок, вертикальные с рельефными украшениями колонны, большое полукруглое окно в верхней части композиции. Всё соответствует золотой пропорции изображения.
В центре композиции – глаза героя: внимательный взгляд человека благородного, волевого, интеллигентного, отличающегося жесткой дисциплиной. Понятно – как у дворца, так и у героя – очень непростая судьба. «Идти, пока видна дорога, от Бога – сквозь безумство – к Богу, из дома в дом, из века в век…»(Д.К.)
Вглядываясь в картину, зритель понимает, великолепный архитектурный ансамбль, освещённый солнцем, – не основное, он отходит на второй план. На первый план вырываются вечные ценности и идеи – Верность, Честь, Служение Отчизне, Родине.
Внезапно наступает тишина озарения, когда чувствуешь музыку гармонии сочетания фона и героя – материализованной в камне красоты, мощи и вкуса нескольких поколений талантливых зодчих и ярких представителей аристократии духа.
Санкт Петербург на фотоработах Юрия Пантелеева предстаёт классическим и в то же время непривычным городом, величественным и усталым, ярким и радостным, постаревшим и разочарованным. Да, существует имперский Петербург торжественный, который изображали на своих полотнах многие великие художники, но есть и другой лик города – люди, которые в нём живут. В их жизни невероятно переплетаются традиционная архитектура, проявления современности, трудности быта большого мегаполиса и невероятная мощь духовной, творческой, интеллектуальной энергетики. Юрий Пантелеев с высочайшим мастерством в своих сериях работ представляет историко-культурное направление в современном фотоискусстве.
Если мы будем внимательно рассматривать и изучать работы любого мастера, то, несомненно, сразу поймём, любит ли он то, что снимает, или равнодушен. Пантелеев фиксирует только те объекты, с которыми имеет душевную связь. Это может быть очень тонкая связь. Его работы остаются в памяти и сердце зрителя, формируют его мировоззрение, их нельзя стереть из головы и сердца.
Серия фоторабот для Пантелеева – не «сырое» событие, а определённым образом поданное и прочувствованное. Чтобы событие «подать», его следует заранее отформатировать в сознании, увидеть мысленным взором. И в данном случае психологический аспект творчества играет важную роль, поскольку от него зависит эстетическая, нравственная, гуманная составляющая изображения.
Искусство художественной фотографии, как любое другое, не стоит на месте, а развивается, испытывая на себе влияние современного мира, окружающей действительности. Как фотохудожник Юрий Пантелеев творчески осмысливает создавшуюся ситуацию в стране, ищет эволюционные детали в социальной среде, обращается к истории. Важно, что мастер сохраняет гуманистическое начало в своём сознании, что сразу отражается в его новых работах. Они не становятся холодными, смакующими жестокость, а наоборот, – человечнее, душевнее, появляются философские и религиозные сюжеты. Фотокартины Пантелеева отличаются символико-мистическим смыслом, несут в себе обаяние авторской работы. Они выражают естественную потребность души автора в эстетической самореализации, и никогда не ориентируются на обывательский вкус и чужое мнение. Юрий идет своей трудной, но творческой дорогой, ищет и находит новые формы и образы для передачи своего видения мира.
Взгляд на город, на личности, на исторические процессы изменяются у мастера с каждой новой серией. Появляется глубинная философия умудрённого жизненным опытом художника.
Век Романовых. Принцы Ольденбургские
.jpg)
Очередной ступенью роста профессионального мастерства Пантелеева стала серия работ «Век Романовых. Принцы Ольденбургские». Выставка приурочена к Году Германии в России и знаменательной дате – 200-летию со дня рождения Принца Петра Георгиевича Ольденбургского. Юрий изучил архивные материалы по истории России, познакомился с историком, председателем общества «Друзья Дома Ольденбургских» Эммой Александровной Анненковой, внимательно анализировал биографию самого принца, его родственников с немецкой и русской сторон и неожиданно для себя открыл мир яркой личности мирового масштаба. Пантелеев понял, что жизнь удивительного человека – Петра Георгиевича Ольденбургского незаслуженно забыта.
Юрий убеждён, что личность Ольдебургского является напоминанием существования таких понятия, как закон, справедливость, милосердие и сострадание. Пантелеев решил обратить внимание наших современников к этому достойнейшему герою истории родной страны, правнука в третьем поколении Петра I (прапраправнук), правнука Екатерины II.
С именем Его Императорского Высочества Принца Петра Георгиевича Ольденбургского (1812-1881) связана в России целая эпоха истории русской гражданственности, отмеченная его беспримерной государственной и благотворительной деятельностью. Как государственный деятель эпох Николая I и Александра II принц состоял на самых разных должностях: член Государственного совета, председатель Департамента гражданских и духовных дел, Главноуправляющий Ведомством императрицы Марии, президент Императорского Вольного экономического общества, основатель и председатель Русского общества международного права.
П. Г. Ольденбургский выступил реформатором женского образования в России, был попечителем Императорского Коммерческого училища, Смольного и Екатерининского институтов, Александровского лицея, Женского института принцессы Терезы, ряда гимназий и школ. В 1835 году на свои средства он основал Императорское училище правоведения, созданием которого вписал свое имя золотыми буквами в историю русского права XIX столетия. Петр Георгиевич открывал на свои средства сиротские приюты и школы, инициировал и большей частью финансировал строительство Детской больницы на Лиговском проспекте, названную в его честь (ныне больница им. Раухфуса), в течение 40 лет возглавлял Мариинскую больницу для бедных.
Как историка-исследователя Юрия Пантелеева поразил факт, сегодня по понятным причинам невероятный, что многогранная успешная деятельность П.Г. Ольденбургского с глубоким уважением и признательностью воспринималась как простыми людьми из народа, так и сильными мира сего. «Рыцарь до мозга костей, идеал милосердия, честности и благородства..., он на своем личном примере показывал, каков должен быть человек в истинном смысле этого слова...»
С помощью фотографий Юрий Пантелеев… решил написать фотороман,… нет, скорее, создать фотофильм,… нет, построить мост во времени и соединить настоящее и прошлое. Да, именно так! Сюжеты фотокартин для Юрия должны разворачиваться по едва уловимой пространственно-информационной спирали с полным соблюдением гармонии и закона золотого сечения. Именно, эти основы могут дать фотографии «мягкость» восприятия композиции и одухотворённую гармоничность визуальной информации.
Юрий Степанович работал трудно, снимал кадр за кадром, не зная, что и как будет представлено на картине. Результат превзошёл все ожидания.
Фотохудожник в серии «Век Романовых. Принцы Ольденбургские» показывает красоту архитектурных форм значимых для семьи Ольденбургских зданий, которые сохранились до наших дней, городские и парковые пейзажи. Юрий использует не только оригинальный ракурс съёмки, но и использует интересный приём. На одной фотокартине мастер соединяет два изображения: основное – современная съемка, дополнительное – соответствующая данному зданию архивная фотография или старинная гравюра с привязкой к конкретному месту. Старинные изображения Юрий нашел в архивах, а фотоснимки из коллекции, выполненной придворным фотографом Карлом Буллой. Большинство работ серии Пантелеев сделал монохромными и выполнил их в тоне сепиа, с коричневым оттенком. Это решение темы удивительным образом создаёт атмосферу конца XIX–начала XX веков.
Таких выставок не делал никто: не просто исторические фотографии, а художественно-исторические, имеющие большую литературную архивную основу, – род Ольденбургских, их деяния уходят в историю, Великую Историю Государства Российского.
Открывает серию работ фотография «Символ Эпохи», что напрямую относится к выдающейся личности – Принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому. Снимок сделан из внутреннего дворика через ажурные чугунные ворота Зимнего Дворца, направление вверх на Ангела с крестом Александрийской колонны на Дворцовой площади. Мы видим герб государства – двуглавого орла с царской короной; ракурс преподносит нам вид, который притягивает внимание, – Ангел с крестом расположен под правым крылом орла. Орёл как часть герба символизирует силу власти.
Юрий Пантелеев снимал длиннофокусным объективом и смог «подтянуть» к основному изображению узора ворот Ангела с крестом. Государство словно берет под свою защиту не только своих подданных, но и одинокую фигуру небесного жителя. Снимок, как говорят профессионалы фотографы, «чистый», без компьютерной обработки.
Интерес вызывает каждая из 22 представленных работ серии «Век Романовых. Принцы Ольденбургские».: Училище ордена св. Екатерины (Екатерининский институт) на наб. реки Фонтанки дом 36; Община сестёр милосердия Святой Троицы, 2-я Советская улица дом 16; Императорский Александровский лицей на Каменноостровском пр. дом 21; Мариинская больница для бедных, Литейный пр. дом 56; Детская больница принца Петра Ольденбургского, Лиговский пр. дом 8; Женское училище принцессы Терезы Ольденбургской, Каменноостровский пр. дом 36/73; Гимназия принцессы Е.М.Ольденбургской на ул. Пролетарской диктатуры дом 1; Аничков дворец, Невский пр. дом 39; Дворец принца П.Г.Ольденбургского на Дворцовой набережной дом 2 (сегодня – Университет культуры и искусств); Летний дворец П.Г.Ольденбургского, наб. Малой Невки дом 11; Народный дом в Александровском парке дом 3; Николаевский дворец на пл. Труда дом 4 и другие.
Сегодня не все из представленных на фотографиях дворцов сохранились в хорошем состоянии. Пантелееву иногда приходилось выискивать более выигрышный ракурс, чтобы здание в «дуэте» с архивным материалом смотрелось благородно, или размещать работы Карла Буллы на современной фотографии так, чтобы скрыть обветшалость здания, прикрыть руины.
«Императорское училище правоведения, набережная реки Фонтанки дом 6»
Два изображения, одно наложено на другое, старинное фото К.Буллы и современное, сделанное Юрием Пантелеевым летом 2012 года. Это не примитивное совмещение двух изображений, не коллаж. Это некое действо.
Классические пропорции архитектуры строгого здания – альма-матер Закона, Правоведения России. Мы видим, что из его стен словно проявляется фото группы людей, которые когда-то учились и преподавали здесь.
На переднем плане одухотворённые, интеллигентные лица учащихся-правоведов, рядом наставники и педагоги, подтянутые, стройные, благородные. Это были люди высокообразованные, культурные, чаще всего, представители дворянства. Учащиеся и преподаватели смотрят на зрителя из глубины веков. А в верхнем левом углу композиции, не закрывая архитектурной красоты здания, Юрий поместил портрет принца Ольденбургского. Именно Петр Георгиевич являлся основателем и попечителем данного учебного заведения, его Ангелом-хранителем.
Следует подчеркнуть важность эмоционального восприятия данной работы.
Один из зрителей признался Пантелееву: «Я помню весёлую песенку про чижика-пыжика, шутку про учеников этого заведения. Подходил к фотокартине с улыбкой, но… Когда я внимательно рассмотрел Вашу работу, то пришло чувство необычное: словно я оцениваю наше время и нас самих как бы глазами учащихся-правоведов – они смотрят на нас, и это потрясает».
На другой фотографии «Правоведы на досуге» учащиеся играют в футбол на фоне общего вида здания училища, снятого через Фонтанку с другого берега, из сквера Михайловского замка. Ранняя зима, земля покрыта первым снегом, легкий морозец. Учащиеся в своей форме с характерными фуражками, форма которых и стала причиной прозвища правоведов «чижиками-пыжиками». Ребята увлечены игрой, за ними присматривает наставник, его статная фигура видна среди учеников, но действие перекрывается выплывающим на заднем плане изображением архитектурной классики фасада здания училища. Холодная гладь реки. По ней плывёт современный прогулочный питерский кораблик, который является связующим звеном двух изображений.
На этой работе Юрий вынес на центральный первый план старинную фотографию, акцентировав тем самым значимость человеческих отношений, будь то в наше время или в прошлом. Человек-личность, образование – намного выше по историческим меркам, чем общий вид зданий; хотя все равно обе фотографии связаны смыслово-композиционной идеей.
Из осмысления и изучения фотохудожником архитектуры здания училища правоведения родилась идея глубокого изучения жизни и судеб людей, причастных к данному объекту исторического центра Санкт-Петербурга. Юрий соглашается, что можно было сделать проще: создать фотоальбом с видами зданий, когда-то принадлежавших Ольденбургским. Но для творческого человека это не интересно. Настоящий художник может и должен показывать символами не видимое явно, а скрытое от глаз человека, проникать в суть вещей.
В данной серии работ Юрий Пантелеев мыслит философскими категориями – что значит свобода мысли, закон, время, жизнь, справедливость, вечность… И в следующих фотографиях серии фотохудожник продолжает развивать сюжетную линию своего фильма. Для зрителя чувство реальности постепенно уходит, и проступают черты мистики, эзотерики. Например, в картине «Дворец Принца на Дворцовой набережной дом 2».
Ранее, в советские времена здесь размещался Библиотечный институт, затем Институт культуры, сейчас – Университет культуры и искусств. Сфотографировано здание с моста через Неву, слева видна часть Летнего сада, набережная, парапеты, проезжая часть тротуара, здание в тени, но все равно чётко видны строгие пропорции классической архитектуры. Юрий внёс в компоновку изображения элемент сюрреализма – танцующие барышни в пышных белых платьях с длинными рукавами, париках, балетных туфельках. Позы девушек благородны в реверансе, они как феи возникают из иного временного измерения. Образование, воспитание, примерное поведение, внешняя неброская, но благородная красота внутреннего и духовного мира юных барышень эпохи Ольденбургских – именно такие впечатления остаются в памяти любого человека, увидевшего этот кадр из фотофильма.
Люди для художника, их личность, значимость – своего рода инструмент, выражающий суть явлений, событий, характеров. И Юрий продолжает рассказ, соблюдая драматургический сюжет, идет повествование истории жизни страны. Фотокартины по сути своей становятся больше, чем соединение фиксации современного кадра и архивного документа. Творческий потенциал художника с помощью композиционного пространства выходит за рамки произведения искусства, приближаясь к философскому осмыслению бытия.
Смотрим очередную фотокартину…, следующую…, – и спираль сюжета становится жёстче, конкретнее, переходит в область пророчества.
«Немного солнца перед грозой». Часть решетки Летнего сада, угол Дворца Ольденбургских на набережной Невы. На фоне водной глади Лебяжьей канавки веерные детали оконечной части чугунной решётки, как стрелы, направлены на здание и вверх к небу. Автор зафиксировал момент, когда последний луч солнца из-за грозовых облаков пронизывает ажурную листву столетних деревьев и устремляется к зрителю. Дворец в тени. Стрелы решётки дают контрастную тень на парапет гранитного мостика через канавку, и этим словно зачёркивают одну эпоху правления в России. Грозовые тучи всё ближе и ближе…
«Последние дни» – последняя картина в серии «Век Романовых. Принцы Ольденбургские».
Фон – здание на улице Чайковского, сегодня там находится Торговая палата, в советское время была школа №188. По моему мнению, у этой работы может быть другое название – «Уход». На переднем плане в центре картины архивная фотография Императора в окружении доверенных людей, один из которых представитель рода Ольденбургских. Внизу композиции виден полукруг арки с деталью ажурной чугунной решётки ворот здания. Перспектива изображения автором искажена – колонны здания, козырек направлены вверх к небу… Или в вечность?!
Благородные осанки, интеллигентные лица – все пронизано достоинством и силой. Это был оплот России. На этих людях держалось государство и правовая государственность. Они уходили с верой, что вернутся. И они вернулись, пока в фотографиях. Зритель начинает осознавать, что истинная Россия не исчезла. Она находится здесь.
В серии фотокартин «Век Романовых. Принцы Ольденбургские» Юрий воплотил идею в нравственном и духовном плане – необходимость и неотвратимость возвращения современных «блудных сынов» к своим Отцам, к Истокам своей Родины.
Тонкий вкус и чувство меры, выверенная композиция, умелое использование света наряду с глубокими знанием литературной основы и темы, над которой идет работа, позволили Юрию Степановичу Пантелееву разработать свою индивидуальную манеру подачи изображения и оставить достойный творческий след в истории современного фотоискусства.